И эти людишки, чья «идейность» вращалась прежде всего вокруг собственного «я», пытались с помощью иностранных захватчиков бросить вызов всей советской стране?!

Кстати, брезгливость власовцы вызывали не только у Сталина, но и у белых эмигрантов. Так, видный идеолог русского зарубежья, журналист и писатель Иван Лукьянович Солоневич лично общался в Берлине со многими деятелями власовского движения. Его приговор был беспощаден:

«В советских вариантах ОГПУ я сидел восемь раз. В немецких два раза. Мне приходилось разговаривать с чекистами и коммунистами, с нацистами и гестаповцами – когда между нами не было ничего, кроме бутылки водки, а иногда и нескольких. На своём веку я видел всякие вещи. Ничего более отвратительного, чем “головка” власовской армии, я до сих пор не видал».

Это точно – нет ничего поганее и отвратительнее вчерашних советских номенклатурщиков, перекрасившихся в другой цвет (я сам на таких вдоволь насмотрелся после развала Советского Союза, порой просто плеваться хотелось при виде того, как бывшие партийные идеологи вдруг разом стали «убеждёнными демократами»). А власовская верхушка была именно номенклатурной – бывший генерал-лейтенант Власов, бывший партийный журналист из «Известий» Зыков, бывший генерал-майор Малышкин, бывший первый секретарь райкома партии из Москвы Жиленков и т. д. Эта верхушка вобрала в себе самые худшие номенклатурные черты – не взирая ни на что, оставаться на начальственном верху, у кормушки власти, даже ценой предательства Родины. Как писал Солоневич, этим деятелям было всё равно «чи Сталин, чи Гитлер, главное – быть при портфеле». Данный жизненный принцип и был их подлинной, настоящей идеей…

Я не знаю, почему Сталиным было принято окончательное решение судить изменников скорым и закрытым судом, хотя поначалу предполагалось, что судебный процесс над власовцами станет открытым. Как уже говорилось, ревизионисты пытаются убедить нас, что руководство СССР якобы испугалось, что на процессе генерал и его сотоварищи начнут высказывать свои «антисталинские идеи». Мол, после этого Сталин так и не решился делать процесс публичным.

Сомнительные утверждения, и вот почему. Материалы предварительного следствия ярко показали всю никчёмность власовской идеи, что подтверждалось весьма активными показаниями самих подследственных. И я не думаю, что на суде они бы решились «петь» другие песни. Наоборот, они наверняка бы ещё более посыпали свою голову пеплом, стараясь хоть как-то вымолить себе жизнь (что, в общем-то, подтвердили материалы закрытого суда, состоявшегося 30–31 июля 1946 года).

Если бы у власти были опасения «неправильного» поведения власовцев, то с ними наверняка поступили бы точно так же, как когда-то большевики проделали с попавшим к ним в руки белым генералом Евгением Карловичем Миллером. Этот генерал, возглавлявший в эмиграции «Русский общевоинский союз», в 1937 году был тайно похищен в Париже агентами НКВД и вывезен в Советский Союз. Предполагалось, что генерала судят открытым судом, где он громко выразит своё покаяние в «преступлениях против советской власти» и призовёт эмиграцию к отказу от борьбы с красной Москвой. Но ничего из этого не вышло. Судя по всему, Миллер наотрез отказался сотрудничать с большевиками и тем более выступать на открытом процессе. Понятно, что ни о каком открытом суде после этого не могло и быть речи. Старого генерала, так и не отказавшегося от своих монархических убеждений, тихо умертвили где-то в лубянских подвалах. Были уничтожены даже протоколы его допросов – до наших дней дошла лишь короткая справка о содержании Миллера в тюрьме, да несколько его прошений на имя наркома Николая Ежова с просьбами сугубо личного характера. И всё! Видимо, белый генерал наговорил следователям такого, что власти не решились оставлять эти явно резкие антисоветские высказывания потомкам.

Сравните – как это резко контрастирует с поведением окружения Власова, которое чрезвычайно быстро стало давать признательные показания обо всех своих преступлениях. И эти следственные материалы до наших дней дошли, что называется, целиком и полностью! Так что предпосылок для неожиданного поведения власовцев на открытом суде не было никаких…

Думаю, что Сталина к закрытости процесса толкнули совсем иные мотивы. Страна ещё не отошла от потрясений минувшей войны. Ещё не зажили многие раны, в том числе и сугубо психологического характера. Вся страна напоминала одного сильно усталого человека, вернувшегося с тяжкого сражения. Тот, кто был на войне, подтвердит мои слова – такому человеку поскорее хочется быстрее окунуться в мирную, спокойную жизнь и хотя бы на время вычеркнуть из памяти все свои военные невзгоды. Это потом можно будет проанализировать случившееся, понять, что, собственно, произошло и как удалось выжить на войне. Но это будет потом, а пока вся сущность человеческого организма требовала нормального забвения, вплоть до полного душевного выздоровления.

Вот и здесь у воевавшего и победившего государства во главе угла стояли вопросы восстановления разрушенного хозяйства, налаживания мирной жизни, ликвидации голода, холода, детской беспризорности, повальной нищеты. И в этот самый момент показывать едва отошедшим от страшного военного лихолетья людям далеко не самую красивую страницу войны, демонстрировать предателей и изменников, занимавших не самое последнее место в советской политической системе… В общем, открытый процесс мог оставить в душах наших людей далеко не самый лучший осадок и даже породить определённые подозрения по отношению ко всем властьимущим – ого, сколько высокопоставленных сволочей оказалось во время войны! А может, не все ещё выявлены? И куда смотрели кремлёвские начальники, когда до войны двигали будущих изменников на большие и важные должности?

Видимо, чтобы лишний раз не будоражить общество и не порождать к власти подозрительно-враждебных настроений в сложный восстановительный период, когда снова требовалась жёсткая консолидация всех без исключения советских людей, и было принято окончательное решение судить Власова и его приспешников в закрытом порядке. Тем более особо доказывать их вину проблем не было – все они на протяжении войны уже были заочно осуждены за измену Родине и приговорены к смертной казни, процесс только закреплял уже вынесенные приговоры военного времени. Что и было сделано летом 1946 года…

…Но иногда я думаю – а может, Сталин, вынося вердикт о закрытости суда, всё-таки был не прав? Может, как раз требовался именно открытый процесс, чтобы весь мир увидел ничтожность и предательскую убогость власовской идеи и эта тема была бы закрыта раз и навсегда? И тогда исчезла бы всякая почва для мифологии генерала Власова?

Вопрос отнюдь не риторический. Потому что полный запрет на власовскую тематику, явная недосказанность в советское время привели к парадоксальному результату – «акция Власов» оказалась весьма результативной. Но отнюдь не в годы Великой Отечественной, когда наш народ, сплотившись вокруг тогдашнего политического руководства, в своём абсолютном большинстве не поверил