Именно это пытался внушить ей ее разум, а вот сердце… Ее сердце тонуло в глубинах испытываемых чувств, захлебывалось в волнах противоречивых эмоций и не имело сил удерживать Данте на расстоянии.

Следя за неторопливым приближением Дженни, Данте усмехнулся, увидев, как она споткнулась, заметив его. Задумчивое выражение на ее лице сменилось смущением, щеки покрылись румянцем, но подбородок тут же гордо вскинулся, а в глазах появилась настороженность.

Ему не давало покоя то, что он разглядел на собственном портрете, — обнаженное сердце Дженни.

Стоило Данте взглянуть на портрет, как он почувствовал укол совести. Он не тот мужчина, который ей нужен. Дженни нарисовала его таким, каким хотела бы видеть, а он совсем другой, эгоистично использующий ее в своих целях, даже не задумываясь о последствиях своих поступков, о том, как они отразятся на ней, лишь бы эти поступки помогли ему добиться желаемого.

Уверенность в том, что он поступает правильно, вдруг пошатнулась. Данте знал уязвимые места Дженни и бессовестно этим пользовался, убеждая себя, что цель оправдывает средства. Но он упустил из виду тот факт, что Дженни была брошенным ребенком с неутоленной жаждой любить и быть любимой. То, что для него прошлой ночью было просто сексом, ей могло показаться любовью, а значит, их связь наверняка причинит ей глубокую боль…

Она была не той женщиной, которой без проблем можно было дать отставку, смягчив ее дорогим подарком. Данте был уверен, что она смертельно оскорбилась бы, поступи он с ней подобным образом. Дженни Кент была хорошим человеком, не желавшим никому причинять боль. Это чувствовалось в каждом ее слове, в каждом поступке. Она была из тех, кто дает, а не берет. Она была красивым человеком как внешне, так и внутренне.

— Я не подвела тебя, — заверила она Данте, подходя к нему. Ее прекрасные глаза янтарного цвета смотрели на него в упор. — Твой дедушка по-прежнему верит, что я Белла.

«Именно ради этого я здесь».

Данте без труда понял то, что она хотела до него донести.

Секс с ним — второй вопрос, не главный, и, что бы прошлая ночь ни значила для нее, обсуждению это не подлежит. А если это снова произойдет за закрытой дверью ее спальни, все здесь, на Капри, и останется, когда для Дженни настанет время уезжать.

Данте пытался убедить себя в том, что должен чувствовать облегчение от такого ее отношения к происходящему. Оно освобождало его от ощущения вины за использование Дженни в корыстных интересах, но по какой-то непостижимой причине ему не понравилось обретение ею внутренней независимости. Данте хотел не только ее тело, но и душу…

Это был вызов. Она снова бросала ему вызов.

Впрочем, сейчас не время размышлять об этом.

— О чем дед хотел поговорить с тобой? — спросил он настойчиво.

— О Люсии, в основном. Он пытался открыть мне глаза на ее подлинную сущность и посоветовал не слишком реагировать на ее слова и поступки.

По мнению Данте, за этим разговором стояло желание Марко удержать Дженни… Беллу здесь.

— Дед слишком хорошо знает о склонности Люсии устраивать сцены, особенно если что-то идет не по ее плану, — заметил он. — Всю жизнь она была маленьким злонамеренным манипулятором.

— Ты и сам преуспел в манипулировании людьми, Данте, — пристально глядя на него, сказала Дженни.

— Мною никогда не двигала злоба, — парировал Данте.

— И тем не менее ты безжалостен, когда затронуты твои интересы. Пусть даже цель кажется тебе благородной. Кроме того, ты к тому же циничен в оценке людей, как и твоя сестра. В этом она была права, когда характеризовала тебя.

— Принцип Люсии — «разделяй и властвуй». Она просто не хочет нашего сближения. Чем больший клин она вобьет между нами, тем лучше будет себя чувствовать.

— Я не дурочка, Данте, и понимаю, что чем ближе я к тебе, тем больше у меня шансов выйти живой из этой игры. Мне не обойтись без твоей поддержки и защиты, и я уверена, что в этом могу на тебя положиться. Но я также прекрасно осознаю, что в определенный момент нашей близости придет конец, и не тешу себя никакими иллюзиями на твой счет. Твой дедушка захотел, чтобы я нарисовала твой портрет, и я постаралась доставить ему удовольствие.

— Спасибо за то, что ты использовала все свое мастерство, чтобы изобразить меня таким, — тихо произнес Данте, испытывая странный прилив нежности к этой женщине. — Это было весьма великодушно с твоей стороны. Дед, кажется, был очень тронут.

Дженни судорожно вздохнула и робко улыбнулась:

— Ему действительно понравился рисунок. Я должна была так же поступить и с портретом Люсии, а не пытаться изобразить то, чего в ней нет.

— Честно говоря, это лучший портрет Люсии, — заметил Данте.

Улыбка на лице Дженни сменилась гримасой.

— Не волнуйся. Ее нападки как с гуся вода — отныне они меня не задевают. Люсия — это твоя головная боль, не моя.

— Она не головная боль, а крест, который я вынужден буду нести, — сухо поправил Данте. — Кстати, о Люсии. Ты отважишься поплавать в бассейне, пока она там?

Данте хотел, чтобы Дженни отдохнула и расслабилась — поплавала, понежилась под лучами солнышка, бездумно полистала глянцевые журналы, которых у Люсии всегда было в избытке. Он не будет подталкивать ее к тому, чтобы снова заняться сексом. Пока. Он буквально читал мысли, промелькнувшие в голове Дженни перед тем, как на губах заиграла улыбка.

— Да. Поплавать было бы здорово!

Данте согласно кивнул:

— Встретимся у бассейна.

«Слава богу! Значит, он не собирается врываться в мою комнату, когда я буду переодеваться».

— Отлично. Там и увидимся.

Дженни уходила, нет — убегала от него вприпрыжку. И в этом была такая радость неожиданного освобождения от того, с чем она пока не была готова столкнуться. Все-таки ему приходилось держать ее на коротком поводке, чтобы контролировать и решать любую проблему, то и дело возникавшую в их непростой ситуации. Впрочем, самое трудное, пожалуй, позади. Дженни вжилась в роль Беллы даже лучше, чем Данте ожидал. Теперь можно чуть отпустить вожжи, позволить ей немного расслабиться.

«Стоит или не стоит приходить к ней сегодня ночью? Интересно, хочет ли Дженни, чтобы я пришел?»

Это был очень важный вопрос для Данте.

Как ни странно, Дженни с удовольствием провела время у бассейна. Поскольку Люсия тоже была там, Данте пришлось выступать в роли двоюродного брата, принося девушкам напитки и развлекая беседами о моде, так как Люсия непрерывно листала журналы и что-то из них зачитывала.

У Дженни был совсем небольшой опыт ношения дизайнерской одежды — только тот, что она приобрела рядом с Данте. Впрочем, ее мнение никого и не интересовало. Люсия считала себя экспертом в вопросах моды и жаждала продемонстрировать свою осведомленность о закулисной стороне модельного бизнеса. Она с упоением пересказывала сплетни о топ-моделях, со многими из которых была лично знакома. Почему-то ей казалось, что это дает ей превосходство над австралийской кузиной. За все время пребывания у бассейна она не сделала ни одного злобного выпада в адрес Дженни. Видимо, присутствие Данте служило сдерживающим фактором.