агентом Густавом Андерсеном думал совсем о других вещах. Сегодня утром, пока хоккеисты после перелёта отсыпались, я один из гостиницы вышел на пробежку и «случайно встретил» дежурившего у отеля Густава. Много интересного мне поведал бывший агент Свена Тумбы-Юханссона. В НХЛ существует так называемая «Оригинальная шестёрка» — это шесть команд, которые являлись базой профессионального хоккея в Канаде и США, начиная с 40-х годов: «Торонто Мейпл Лифс», «Детройт Ред Уингз», «Нью-Йорк Рейнджерс», «Чикаго Блекхокс», «Монреаль Канадиенс» и «Бостон Брюинз». Все они теперь в равной степени претендовали на меня. Особенно мои ставки подросли после Олимпиады в Саппоро и консультаций с главным тренером сборной Швеции, бывшим НХЛовцем Биллом Харрисом. Как сказал Густав Андерсен эти «жирные коты» денег не пожалеют, только не уточнил каких.

— Иван, ты что уснул? — Толкнул меня в бок Борис.

— Да, задумался, — пробормотал я. — Мужики, а это идея! — Я ткнул пальцем в витрину аптеки, где говорилось, что только сегодня действует скидка на презервативы. — За один доллар можно купить 15 штук не глядя. А в союзе это добро улетит за рубль штука. Значит так, запоминайте, в Советский союз мы теперь повезём безопасный секс. Скажи отцу, чтоб впредь предохранялся! За мной!

* * *

Героическое турне по Скандинавии наша сборная СССР заканчивала сегодня в субботу 1 апреля. И финишировало оно на мажорной ноте, на драке команда на команду прямо на льду переполненного «Йоханнес-Ховс Стадиона». Во вчерашней игре, которую мы с трудом взяли 4: 5, уже накипал на нервах праведный гнев из-за разных мелких шалостей от шведских друзей. Я, между прочим, просто был уверен, что их старший тренер канадец Билл Харрис специально заставляет играть грязно своих подопечных.

И сегодня, когда мы за две минуты до конца вели уже с разгромным счётом 4: 9, терпение лопнуло! Сигналом к спонтанной потасовке послужил неприятный толчок на борт легенды № 17 Валерия Харламова. Я мигом перелез через борт, не смотря на то, что сейчас была не моя смена, оставив при этом ненужную клюшку на скамейке запасных. За мной выпрыгнул Боря Александров. За Борисом полез Коля Свистухин. Мой хороший друг Валера Васильев со льда наоборот ещё не успел уйти. В общем, махач начался без предварительного разговора. Шведы русский язык плохо понимали, мы шведский вообще не понимали. Зато когда замелькали кулаки, всё сразу стало ясно и понятно. Если выловил игрока с жёлтым свитером, то бей в ухо или в челюсть, если попался с красным, то пропускай и ищи жёлтого.

Я даже не успевал рассматривать номера шведских хоккеистов, которые мне попадались под руку. Так всё быстро мелькало перед глазами. По этой причине, возможно, кому-то ввалил дважды. Мне тоже два раза прилетело откуда-то со спины. На что я смотрел с философским спокойствием, рассуждая так — до свадьбы должно зажить. А драка тем временем так же быстро закончилась, как и началась. Сборная «Трёх корон» убежала в подтрибунное помещение, и смысл махать кулаками окончательно пропал. Я посмотрел по сторонам, вроде все наши целы, только лица коего у кого в крови. Да кто будет считать такие мелочи на кануне чемпионата мира?

Глава 9

После первого матча чемпионата мира по хоккею в Праге, в моей голове накопилось множество странных и неразрешённых вопросов. И очень вовремя, что сегодняшний день, субботу 8-ое апреля, объявили для сборной команды выходным. Правда, во время завтрака Всеволод Михалыч предупредил, чтобы мы не очень-то расслаблялись, ведь завтра уже вторая игра со сборной Финляндии.

— Вы нам сразу разложите всё по полочкам, что нам можно делать, а что нельзя? — Попросил детальных уточнений Коля Свистухин, когда мы сидели за столиками ресторана в отеле «Злата хуса», где поселили сборную. — А то выпьешь всего кружку пива, а потом скажут, что я злостный нарушитель спортивного режима.

— Кружку пива — можно, две нельзя! — Сказал, погрозив кулаком, Борис Кулагин. — Погуляйте по Праге, посмотрите архитектуру, пофотографируйтесь, неандертальцы. И персонально для Тафгаева. Против сборной ФРГ отыграл хорошо, не скрою, но пожалуйста, Иван, прежде чем махать кулаками подумай, о моих с Всеволодом Михайловичем нервах. — На этих словах второй тренер тяжело вздохнул.

Ещё бы ему не вздыхать после драки в Стокгольме, когда мы 3-го числа вернулись в Москву, половину дня меня и наших тренеров в Спорткомитете прорабатывали. Как следствие почётное звание капитана сборной с меня сняли и передали Борису Михайлову. Лишили бы и других спортивных званий, но у меня их как не было, так и нет. И вот тут, возник первый странный вопрос: «Почему меня вообще не исключили из состава главной команды страны?».

Далее — Виолетта. Никакой девушки с таким именем по адресу, где я с ней был, не проживает! В той квартире вообще открыла мне дверь пожилая семейная пара, и они утверждали, что недавно вернулись из дома отдыха. Валера Харламов, который её привёл в гости к Мальцеву, сказал, что девушка оказалась в компании почти случайно. Подруга, какой-то там подруги. Из чего следовало, что Виолетта и «двое из ларца одинаковых с лица», которых я отмутузил у гаражей — это одна и та же компашка. Второй странный вопрос: «Чего офицеры ГРУ добивались и почему не довели дело до конца, когда я 4-го апреля весь день был в Москве? И каким боком вообще Главное Разведывательное Управление касается хоккея с шайбой?».

— Иван, ты идёшь по магазинам? — Вывел меня из задумчивости Боря Александров. — Прага конечно не Стокгольм, но мало ли что хорошее попадётся.

— Иди со Скворцовым, не маленький уже, — отмахнулся я. — У меня температура, тридцать семь и ноль, я ещё немного посплю.

— Я из заначки возьму 50 долларов, — поставил меня в известность «Малыш», покидая ресторан.

Я же заказал в буфете ещё чашку кофе, и уселся за столик у окна, чтобы монотонная и в то же время постоянно меняющаяся картинка за стеклом помогала работе мозговых извилин. Но сначала мысли мои потекли в совершенно другом направлении. Прага, которую я увидел в этом 1972 году, меня вогнала в ступор. Вся древняя архитектура старого и красивого города в ужасном состоянии. Штукатурка на домах облупившаяся, и в каких-то безобразных подтёках, как из фильмов про постапокалипсис. До кучи памятники, почерневшие и донельзя обгаженные птицами, вызвали уныние. И теперь мне было не удивительно, что пройдёт время, и чехи будут вспоминать эти годы развитого социализма, как страшный сон. Так и хотелось воскликнуть: «Где у Карла Маркса написано, что для социализма, нужно довести Прагу до