Алена сидела оглушенная. Как больно все это было слышать! Внутри точно все сжалось в тугой узел. Бесчисленные девки? Непотребство?

А она-то размечталась: какой сказочный день был вчера! Как она вообще могла подумать, что такой, как он, может заинтересоваться ею всерьез? Как же она была глупа! Какой же дурочкой сама себе теперь казалась!

— Зачем я так?! — продолжал негодовать отец. — Это я тебя хочу спросить, зачем ты оставила этого распутного подонка с девочкой наедине? На целых два дня! Чем вообще ты думала? Скандалов, говоришь, боишься? А тебе не приходило в голову, что из этой ситуации мог бы получиться замечательно грязный скандал?

— Я звала его поехать с нами, — шмыгнула носом Жанна Валерьевна. — Он не захотел.

— Конечно! — делано хохотнул отец. — Что ему там делать? Интересны ему, что ли, твои старики? Или ты сама?

— Он любит своего деда… — вяло, сквозь всхлипывания спорила мачеха.

— Любит? Любит?! Да он вообще никого не любит. Он в принципе не способен кого-то любить. Разве что себя.

И тут же вновь обратился к Алене:

— Не надо с ним общаться. Совсем. Поверь, я прекрасно знаю, что у него на уме. А ты такая… наив… чистая, неиспорченная. А вы на самом деле с ним даже не брат и сестра…

— Я знаю.

— Откуда? — нахмурился отец.

— Максим сам сказал.

— Ясно, — кивнул он. — И все равно я тебя прошу, не связывайся с ним. А вопрос с гимназией я скоро улажу.

Алена еле нашла в себе силы кивнуть, а затем, как только стало возможно, сбежала к себе.

* * *

Максим ночевать домой так и не пришел.

За завтраком все сидели в тяжелом молчании, и не скажешь, что за столом собрались близкие и родные люди. Алене очень хотелось спросить про Максима, но было неловко. Да и на отца одно упоминание о нем действовало как сильнейший раздражитель.

Потом водитель отвез ее и Артема в гимназию. По дороге они не разговаривали: Артем демонстративно отвернулся к окну. Но уже у ворот школы он неожиданно спросил:

— Неужели вы и правда с Максом поладили?

— Ну да, — кивнула она и, поколебавшись, все-таки задала так терзавший ее вопрос:

— А где он сегодня ночевал?

Артем неопределенно дернул плечом:

— Без понятия, у кого угодно мог. У Рената или у подружки своей.

Еще один болезненный укол.

Но почему тогда, если у него есть подружка, он целовал ее? И смотрел так, что сердце замирало?

— Алена! — окликнули ее.

Она повернулась на голос. На крыльце школы стояла горстка старшеклассников, а среди них парень, с которым она сидела за одной партой. Стас Шилов, кажется. Алена нехотя подошла к ним, внутренне сжимаясь. После той встречи, какую ей устроили одноклассники, она вообще не хотела идти в школу. Боялась новых оскорблений и издевательств. Но как с отцом поспоришь? Он и так был весь какой-то издерганный. Да и надеялась хоть в классе увидеть Максима.

— Привет, — поздоровался Стас неожиданно дружелюбно. Но Алена все равно держалась настороженно, готовая к подвоху. К тому же остальные разглядывали ее пусть не враждебно, но с каким-то нездоровым любопытством, словно диковинную зверушку.

Стаса можно было бы назвать симпатичным — высокий, статный, темноволосый. Да, он мог бы вполне считаться даже красавчиком, если бы не чересчур близко посаженные глаза и непропорционально крупный, тяжелый подбородок.

— Выздоровела? — спросил Стас.

— Да, — кивнула она.

— Слушай, а ты реально Лужина вырубила? Говорят, нокаутировала его, еще и сломала то ли нос, то ли челюсть. — Глаза его горели неподдельным интересом.

— Кто говорит? — нахмурилась Алена.

— Да все! Еще бы — такая новость, — хохотнул Шилов.

— Все сильно преувеличивают…

— О! Гляньте-ка! — оборвав ее, воскликнул Стас, показывая в сторону ограды. Все тотчас повернулись: от ворот к школе трусил Никита Лужин, высоко подняв воротник куртки и вжав голову в плечи, будто озяб.

— Эй, Лужин! Знатный шнобель, а фофаны — вообще отпад! — окликнул его Стас.

Тот нервно выдернул руку из кармана, продемонстрировав средний палец, и скрылся за дверями. Остальные покатились со смеху.

— Круто ты его украсила! — Стаса аж распирало от удовольствия, но затем улыбка его потухла. — О, Явницкий тащится…

Алена обернулась, чувствуя, как тут же зачастило сердце. Максим подходил к школе вместе с Ренатом. Ее он, конечно же, заметил, полоснул стальным взглядом, точно бритвой, и сразу отвернулся. Ей стало не по себе.

Стас ее еще о чем-то спрашивал, вроде о доме, об отце, она что-то отвечала на автомате, не вдумываясь, потому что мыслями потянулась следом за Максимом. Как его рука? Почему он не ночевал дома? Почему он так зло посмотрел на нее? И еще сотни вопросов так и роились в голове.

— Ну что? — повернулся Шилов к своим. — Пойдемте уже…

Алена отстала от них. Не хотелось идти вместе. Да, сегодня они обращались с ней сносно, но, хоть убей, в их взглядах, улыбках, интонациях ей постоянно мерещился недобрый подтекст. Может, она уже становится параноиком или, обжегшись на молоке, дует на воду, но избавиться от этого свербящего чувства не получалось.

В холле ее тут же поймала Алла Геннадьевна, засыпала вопросами: как самочувствие? где справка? не обижают ли одноклассники? в частности, Максим? Отпустила ее буквально за пару минут до звонка.

В класс Алена входила, как в пыточную, зная уже, что от этих ожидать можно чего угодно. Одна надежда, что Максим теперь не даст ее в обиду. Ведь вступился же он за нее в пятницу.

Максим стоял в проходе рядом с ее партой. Точнее, рядом с партой Шилова, и вид имел самый воинственный, будто рвался в драку. Однако между ними вклинился Ренат. Тут же крутился и Лужин. Он и впрямь выглядел ужасающе с огромными кровоподтеками под обоими глазами и массивной повязкой на носу. Все они что-то оживленно обсуждали, правда, что именно — Алена сквозь гвалт не слышала. Проходить на место она робела, пока сзади ее не подтолкнул историк, ворвавшийся в класс со звонком.

Остальные тоже стали рассаживаться. Шум и разговоры постепенно стихли. Алена подошла к своей парте.

— Явницкий, Мансуров, вам, господа, особое приглашение нужно? Или звонок не слышим? А ну по местам все! — поторопил их историк.

Максим развернулся, бросил взгляд на учителя, затем — на Алену.

— Привет, — тихонько поздоровалась она и улыбнулась.

Но он вдруг отчетливо бросил: «Да пошла ты!» — и, проходя мимо, грубо задел ее плечом. Класс захохотал, не реагируя на окрики учителя. Алене же показалось, будто ее вдруг ударили под дых и весь воздух выбило из легких. Ошарашенная опустилась на стул. За что он с ней так? Скулы, уши, веки нестерпимо горели. Смех одноклассников, их язвительные реплики, голос учителя слышались гулко и отдаленно, как сквозь толщу воды. Зато его «Да пошла ты!» до сих пор пульсировало в голове, мощно и оглушительно.