Скорее всего, барон принял мою шутку за аллегорию и подумал, будто я требую от него чего-то недостижимого или ставлю какие-то неприемлемые условия. Надо было удержать его и спросить, куда делось его чувство юмора.

Я и сама не понимала, почему отказалась быть подругой симпатичного молодого человека, который к тому же мне нравился. Мы проводили вместе довольно много времени, и я вела себя так, словно увлечена им. И вдруг в решающий момент изобразила из себя недотрогу – тут каждый обидится и разозлится на женскую непоследовательность.

Конечно, я могла вернуть его, приписав свое поведение капризу или стеснительности, но мне почему-то не хотелось этого делать. То ли меня неосознанно пугало развитие отношений с мужчиной, то ли я боялась, что с прибытием Аннабеллы мой рыцарь удалится, да еще и, не приведи господь, проболтается – не знаю, но возвращать его мне не хотелось.

Однако другой кандидатуры на предлагаемую роль у меня все равно не было, и я решила подождать появления Аннабеллы и посмотреть, как будет вести себя Генри в ее присутствии.

Гринхаузы приехали через три дня, и все это время я видела Морланда издалека, удостаиваясь только равнодушного полупоклона.

Аннабелла была в мрачном настроении – желанный герцог упорхнул в свадебное путешествие с блеклой, но богатенькой кузиной. Мисс Гринхауз стала еще более надменной с поклонниками и нетерпимой к женщинам. Ее колкости отвратили от нее не только знакомых дам, но даже часть кавалеров, отправившихся искать утешения у более покладистых, пусть и менее красивых, девушек. Доставалось от нее и Розмари, и мне, но я однажды ответила Аннабелле довольно резко, после чего она отстала от меня, предпочитая вовсе не говорить со мной.

Мы с Розмари прекрасно проводили время и без нее, прогуливаясь в окрестностях Бата, пили лечебную воду (так, на всякий случай), а на балах организовали кружок единомышленниц. Мы с несколькими девицами собирались вместе и пели, играли на инструментах, кто на чем мог, и поддразнивали окружающих. Такая тактика не могла не привлечь внимание, и вскоре вокруг нас образовался круг кавалеров, которым не нашлось или наскучило место рядом с Аннабеллой. А та слишком поздно поняла наш замысел и была в бешенстве, но сделать уже ничего не могла. Ее авторитет королевы дал трещинку, зато несколько достойных юных дев обрели кандидатов в женихи. Мне, как замужней даме, не слишком было удобно веселиться в толпе девиц, но я старалась не обращать внимания на недовольство столпов общества и по мере сил помогать милым скромным девушкам устраивать свое счастье.

Это было для меня утешением: помогать молодым девицам избежать брака без любви. Если бы в свое время кто-нибудь позаботился обо мне, вероятно, моя судьба сложилась бы по-другому.

Вот и прошла зима… Весеннее солнце стало подкрашивать робким загаром нежные щечки девушек, и улицы наполнились разноцветными кружевными зонтиками. Толпы молодежи повалили на пикники в окрестности Бата, бегать по юной травке и рвать первые букеты.

В такое время настроение у всех было приподнято-взволнованным, не спалось даже мне.

Вот и сегодня я проснулась в пятом часу утра с головной болью, задыхаясь среди своих пуховиков. Я не любила, когда утреннее солнце бесцеремонно тревожит мой покой, поэтому шторы в спальне были темными и плотными, а если на окне имелись ставни, я следила за тем, чтобы их держали закрытыми.

Однако в это утро я вскочила с постели так резво, что у меня застучало в висках, и распахнула шторы. На улице было еще сумеречно и пасмурно, прохладный ветер растрепал мне волосы, и у меня неожиданно мелькнула мысль – а не пойти ли прогуляться к морю, пока на набережной пустынно и тихо?

Морской воздух целителен при мигрени – я часто слышала об этом от миссис Гринхауз. Может, у меня, как у почтенной дамы, тоже завелась мигрень? Я тихонько рассмеялась и принялась натягивать платье. Конечно, Джейн еще спала, и я прекрасно справилась сама, правда, прическа мне не вполне удалась – вот что значит быстро привыкнуть к тому, что тебя обслуживают, но я не предполагала встретить кого-нибудь из знакомых.

Через полчаса я уже медленно брела по берегу Бристольского залива, придерживая развевающееся платье. Утро выдалось хмурым и вряд ли подходило для пикников и прогулок, но мне было все равно. Я радовалась, что не надела шляпку, ее бы наверняка унесло в море, а так ветер играл моими волосами, и я ощущала себя чуть ли не Афродитой, вышедшей из волн. Я с детства привыкла развлекать себя, придумывая всякие истории, а мое замужество и последующие события только усилили эту слабость. И сейчас я на свободе предавалась разным фантазиям на морскую тему, пока не начала мерзнуть. Однако головная боль действительно утихла, и я направилась домой, намереваясь выпить чая и еще поваляться в постели или на диване.

Супруг уже поднялся и похвалил меня за утренний моцион, ибо был сторонником ранних подъемов и добродушно посмеивался над моим пристрастием к долгому пребыванию в постели. Он посокрушался, что недостаточно здоров, чтобы составить мне компанию, и справедливо заметил, что бывает полезно подняться пораньше, чтобы найти полчасика для одиночества и спокойных размышлений. Я вполне согласилась с ним, но добавила, что спать все же надо столько, сколько спится, и мы дружно отправились завтракать. Граф был рад поболтать со мной утром, ибо я почти никогда не составляла ему компанию, и время до его лечебных процедур мы провели весьма приятно.

Назавтра с раннего утра шел дождь, и под его равномерный шелест я приятно проспала до девяти часов, однако в последующие дни я стала вдруг исправно просыпаться для утренней прогулки. Погода стояла теплая, но пасмурная, море оставалось по-зимнему серым, однако подышать свежим воздухом на заре весьма приятно. Никто не нарушал моего одиночества. Джейн считала такие прогулки не вполне приличными и предлагала сопровождать меня, однако я отказалась, предпочитая грезить на берегу в одиночестве.

Приблизительно через неделю сложившийся распорядок оказался нарушен – у меня появился конкурент, видимо, тоже предпочитающий одинокие прогулки.

Впервые я встретила его, когда уже шла домой, в полной мере насладившись прогулкой. Я увидела карету, остановившуюся в начале набережной. Из нее вышел, прихрамывая, какой-то мужчина и медленно направился мне навстречу, опираясь на трость. Издали я решила, что это пожилой джентльмен, однако, когда между нами оставалось шагов двадцать, неожиданно разглядела, что это совсем молодой человек, не старше двадцати пяти лет. На нем был серый костюм, наверняка парижского шитья (я уже почти научилась разбираться в модах), правую руку незнакомца поддерживал у груди серый шелковый шарф, а левой он опирался на элегантную трость. Ветер трепал темные волосы, однако он не успел еще вполне испортить модную прическу. Джентльмен поравнялся со мной и изящно, невзирая на явную затрудненность в движениях, поклонился. На меня внимательно взглянули глаза того холодного серого оттенка, который я наблюдала уже неделю, прогуливаясь у моря. Я тоже поклонилась и не спеша направилась своим путем, подавляя в себе желание оглянуться и еще раз посмотреть на незнакомца. Он наверняка прибыл в Бат недавно, иначе столь романтическая фигура не осталась бы незамеченной Аннабеллой. Я решила, что это какой-нибудь повеса, прибывший в Бат залечивать дуэльные раны или неудачное падение с лошади во время зимней охоты.