– Звать-то вас как? – наконец, сообразила я, что так и не познакомилась со своими неожиданными подопечными.

– А тебе зачем? – получила в ответ подозрительный взгляд.

– Ну, – растерялась я, – у всех есть имена. Меня, например, зовут Аней.

– Меня Васькой. А вон его, – малец ткнул пальцем в младшего брата, – Ванькой.

Второму ребенку я дала бы на вскидку не больше трех лет. Малыш увлеченно сосал вместо пустышки куриную косточку, крепко зажатую в кулачке, и послушно потопал, ведомый за руку, когда мы двинулись в путь. Ребятня, в отличие от меня, легко ориентировалась на местности, мы буквально через несколько минут вышли на дорогу к дому. А я-то бегая по кустам возомнила, что преодолела огромное расстояние, и теперь до Переговорного придется шагать никак не меньше часа.

На двор кабака мы ступили с последними лучами солнца.

– Пойдемте-ка сначала умоемся, – с преувеличенным оптимизмом предложила я, уводя детей к купальному озеру.

К разговору с Захарием стоило морально подготовиться. Как он ко всему отнесется? Сама живу в доме без году неделю, а тут еще детский сад привела. Но оставить сирот в землянке? Голодными? Ни за что!

Водным процедурам дети хоть и не обрадовались, но не сопротивлялись. То ли голод сказывался, то ли вечерняя усталость, а может ради обещанной еды готовы были вытерпеть и менее приятные вещи, нежели пена и вода. Так или иначе, но через полчаса на кухне сидели два бледных белобрысых чада, чьи худющие тельца я замотала в чистые холстины, дружно работали ложками, уминая щи и закусывая пирогами.

Я, пристроившись сзади, аккуратно расчесывала гребнем густые и длинные Васькины волосы, задумчиво перебирая золотистые прядки. Девчонка – а Васька при купании оказался восьмилетней Василисой – обладала настоящим богатством. Костлявое телосложение, заостренные черты лица, белесые ресницы и брови, все это не придавало привлекательности, но терялось на фоне чудесного шелкового покрывала волос.

Разобрав колтуны и расчесав до блеска локоны, я заплела Василисе две толстые косы, которые уложила над ушами улитками. Прическа придала облику строгости, подчеркнула стройную шейку и выпирающие ключицы.

Ванечка, которому, как выяснилось, доходило пять лет, тоже поражал несвойственной детям худобой, но в отличие от сестры не был столь тощим, видимо, Василиса нередко жертвовала собственной порцией в пользу брата. А белые кудряшки и круглый картошечкой нос делал ребенка и вовсе похожим на херувимчика.

Идиллию трапезы нарушил Захарий, появившись в дверях и закрыв своей мощной фигурой весь дверной проем. Громадина та еще. Трудно поверить, что под этой горой мышц доброе и нежное сердце. Сама я лишь недавно вошла во вкус, и большие габариты хозяина последнее время воспринимала в качестве достоинства – рядом с ним мне было невероятно спокойно и безопасно.

Дети прекратили вылизывать тарелки, сжались и потихоньку стали сползать со стульев. Только и успела подхватить Ванечку на руки, не то так бы и утекли оба в раскрытую дверь. И хотя мальчонка был гораздо мельче, чем положено по возрасту, весил он ощутимо, во всяком случае для меня. Но, как говорится, своя ноша не тянет, поэтому я лишь удобнее перехватила мосластое тельце.

– У нас гости? – подивился Захарий, присаживаясь к столу и в один укус ополовинивая пирог с услужливо подставленной мной тарелки.

– Можно сказать и так, – я легонько пнула Василису под столом.

– Здрас-сьте, – подала голос девчонка.

Не спуская с рук Ванечку, я налила щей и поставила перед Захарием. Как бы мне лучше начать разговор? А! Точно!

– Твоя мечта осуществилась! – пафосно возвестила я, и только начавший есть мужчина чуть не подавился. – Ты хотел мальчишку в помощники – теперь он у тебя есть!

Захарий с ног до головы оглядел жавшуюся ко мне Василису.

– Что-то она не очень похожа на мальчишку, – в итоге хмыкнул хозяин и продолжил хлебать суп.

И дернул черт ее вымыть! Под слоем грязи не разобрать было, а теперь эту босоногую тростинку в куске ткани сложно идентифицировать иначе, чем будущую леди, или как у них тут – илею.

– Вот этот похож, – быстро нашлась я, предъявив на вытянутых руках Ванечку, у которого размоталась холстина, выставив на обозрение мужские причиндалы.

– Ты издеваешься? – рыкнул Захарий, на мгновение перестав работать ложкой.

Детские головки моментально вжались в плечи.

– Тише! – шикнула я. – Разве не видишь, что ты пугаешь малышей?

– Ты где их взяла, сумасшедшая?

– Уж точно не украла! – обиделась я на оскорбление.

– Правда? – не поверил Захарий. – А тогда где?

– По дороге подобрала.

– Чужих детей??? Да ты точно не в своем уме!

– Почему чужих? Ничейные они.

– Нет в нашей стране ничейных детей. У каждого есть родственники, пусть даже очень дальние.

– А вот у них все померли и другие не нашлись. Что ж я их должна была оставить в придорожной канаве? Ты бы видел где они жили все это время и как выглядели, пока я их не отмыла! Погляди, какие они худющие. Кожа да кости!

– Понятно. Значит, их нужно отвести в Храм. Служители заботятся о неимущих и обездоленных.

– Нет! – закричали дети хором, и в глазах заплескался животный страх.

– Нет, – поддержала я, подозревая, что Храмы этого мира не слаще детдомов в нашем.

– Но они действительно не должны оставаться на улице!

– Захарчик, миленький, ну, ты же сам несколько дней назад говорил, что неплохо бы мне помощников. Закуски всем желающим не хватает, да и ассортимент можно расширить…

– Ты хочешь их оставить здесь? – у Захария действительно волосы встали дыбом, или мне это показалось?

– А почему бы нет? Картошку помыть, тесто замесить, мне кажется, под силу девочке, которой почти девять лет.

Василиса серьезно кивнула, подтверждая мою правоту. Но для Захария это был не аргумент.

–Тут наоборот, с ними нянькаться придется. Ты вообще хоть что-то о детях знаешь? Это же такая ответственность! А если сделаешь что не так?

– Ты думаешь в Храме с детьми кто-то особо нянькается? Минимум дали, вроде жилья, еды и одежки, и на этом вопрос закрыт. Или может в городском Храме нужной профессией обеспечивают?

– Насколько знаю, все как везде, азы грамоты дают, после чего лучших готовят в служители богам, остальные уж как-нибудь сами.

– Во-от! А здесь глядишь научатся кашеварить, в будущем смогут себя сами содержать. Да и грамоте я научу.

– А тебя-то кто научил? Вроде говорила, что сирота, а с деньгами ловко управляешься, да и отчетность, видел, какую-то вела.

– Так не с рождения же сирота! Родители успели кой-чего дать, остальному жизнь научила. Ладно, поздно уже, – поспешила я отвертеться от неудобных вопросов, – спать пора. Вон у кого-то уже глазки слипаются.