— Скорпи напал на новую няньку. Ленка натравила. Вот маленькая женщина! Мстительная и коварная! Вы помните Скорпи? Извините, мне пора, а то он ее до инфаркта доведет. Он же машина.

Авенир ушел. На часах было восемь. Следовало начинающему сыщику подумать о том, как он будет следить за Петрушей. Авенир, поразмыслив, воспользовался телефоном и бумажкой с надписью: «Позвонить, если что». Монумент ответил не сразу и отчего-то довольно долго соображал, кто звонит и зачем ему надо немедля приехать. Причина его медлительности выяснилась тотчас, едва только Авенир сел в его машину. Опер Грешников был в стельку пьян. Он приехал с поминок Михалыча.

— Крепко помянули,— буркнул Можаев, стараясь дышать пореже.— Можно, я окно приоткрою?

— Валяй на всю! — прорыдал Грешников, мотая головой.— Человек был Михалыч хороший… Хорошего человека и помянуть не грех… А куда едем?

— Нет, спасибо, я передумал. Я лучше пешком или на такси…

— Куда?! Сидеть! — рявкнул Монумент, втаскивая Авенира тяжелой лапой назад в салон.— Я ребятам поклялся, что привезу убийцу через полчаса! За полчаса успеем?

— Не знаю,— пожал плечами Авенир, лихорадочно обдумывая, как выпутаться из этой истории.

— Плохо! — наставительно сказал Грешников.— Должен знать! Даю тебе еще час. Чтоб через час все было готово, понял? Ох, что-то голова тяжелая… В этой водке, наверное, много женских гормонов! Стоит выпить пару бутылок и уже не можешь водить машину и начинаешь поступать нелогично…

Опер уперся квадратным лбом в баранку и звучно захрапел. Авенир остался сидеть. Из машины был виден дом Низовцева, и он наблюдал за ним, надеясь на служебную закалку Грешникова.

Закалка не подвела. Когда от подъезда отчалил громадный джип, принадлежавший прежде самому Борману, Монумент уже пришел в себя. Почти пришел. По крайней мере, водительские навыки у него восстановились, и на красный свет он проехал лишь однажды. На счастье Авенира, сжавшегося на переднем сиденье, ехать оказалось недалеко. Джип вскоре остановился у Невы, на Малоохтинском проспекте, у сходней плавучего ресторанчика. Петруша в костюме ковбоя, сопровождаемый Двумя охранниками, враскачку поднялся на борт ресторанчика и расположился за столиком с видом на реку. Он о чем-то переговаривался с охранниками, насмехался над посетителями, особенно мужчинами, скабрезно задирал женщин и громко смеялся собственным шуткам. Охрана угодливо скалилась вслед за хозяином.

— Этот убийца? — мрачно спросил Монумент, оставив неудачные попытки извлечь ключ из замка зажигания.— Мозгляк какой-то… Где-то я его видел! Сейчас я ему башку откручу! Щас ты у меня поулыбаешься!..

Авенир всем телом повис на плечах напарника:

— Григорий, стой! Это не убийца!

— Нет? — изумился Монумент.— Жаль… Хорошо, что ты сказал, а то я мог бы его обидеть. Ты у нас голова… А где же убийца?

Едва Можаев втолковал оперу его оперативное задание на сегодня, как мимо их машины совсем близко прошли три вьета. Впереди легко шагал круглоголовый Чен, два других были те самые, что сопровождали Петрушу в его бегах. Внимание их было привлечено к ресторанчику, на машину они не глянули. Двое трусили, замедляли шаги, Чен улыбался и подбадривал соплеменников.

— Этот убийца? — насторожившись, спросил Монумент.

— Может быть,— прошептал Авенир, придерживая на всякий случай напарника за могучие плечи. Но Монумент уже слегка протрезвел.

— Пойди и послушай, о чем говорят,— велел он.— Поднимись на эту чертову баржу и встань в тень возле буфета. Я бы сам пошел, да качает что-то…

Авенир поторопился и поспел как раз к началу разговора. Вьетам не предложили сесть, и они стояли тесной кучкой перед развалившимся в кресле Петрушей. Впереди по-прежнему был Чен.

— Наш отец горюет о смерти твоего отца,— сказал он.

Петруша кивнул и нахмурился. Охранники вежливо изобразили служебную скорбь.

— Ты был другом вьетов,— продолжал Чен.— Ты много обещал нам, пока твой отец был жив. Мы скорбим вместе. Приходи к нам, мы ждем тебя. Так сказал наш отец.

Петруша сочувственно покивал и сказал охранникам:

— Представляете, у них там один общий отец. Противный такой старикашка, я его видел. Все зудит, зудит… А девки у них хорошие, только все плоские, как доска. И все на одно лицо. Как будто все время с одной… Ну, говори, говори, я жду.

— Ты придешь? — спросил Чен.

— Это все? — Петруша откинулся на спинку кресла и коротко хохотнул.— Это и есть важная встреча? Ради этого ты вытащил меня из дому в день похорон?!

— Мы должны быть вместе в такой час,— робко пояснил один из вьетов.— Так сказал наш отец.

Если слова Чена Петруша выслушивал спокойно, то на несчастного вьета просто обрушился с ненавистью.

— Он что, командовать теперь мною будет, ваш отец?! Хватает мне командиров и учителей! — Он невольно взялся за припухшую щеку.— Придите к нему немедля и молитесь на него! Не выйдет! Вот пусть он сам ко мне придет, понятно?! Сам пусть притащится ко мне домой, если ему чего надо! Сено к лошади не ходит, верно? Ха-ха-ха!.. Я ему ничего не должен! Запомнили?! Ни-че-го!

Авенир, полагая разговор оконченным, поспешил убраться от буфета и сбежать на набережную. Следом, не заметив его, сошли три вьета под гогот и выкрики расходившегося не на шутку Петруши.

IV

Монумент в машине уже побрякивал наручниками:

— Сейчас берем его!

— Нет, что ты! Надо проследить, куда он пойдет! Это человек Трофима!

— Откуда ты все знаешь? — подозрительно покосился на него опер.

— Потом расскажу.

— От баб, не иначе,— буркнул Грешников, но послушался и убрал наручники.— Что нового услышал?

— Петруша кто угодно, только не хозяин вьетов. Он, скорее, нахальный наследник, не желающий платить долги. Боюсь, он не понимает, что играет с огнем. Надо будет предупредить Беллу. Эта неделя до его совершеннолетия — самая опасная.

— Наплевать на него. Он мне, крестьянину, глубоко несимпатичен. Мне убийцу найти надо. Шеф уже спрашивал…

Авенир возразил было, что, мол, их миссия — охранять людей, бороться со злом, да Грешников так воззрился на него, что начинающий сыщик умолк, надулся и весь отдался искусству слежки, укоряя в душе напарника за пренебрежение высокими идеалами профессии. Поначалу они медленно катили вслед вьетам, но уже совсем стемнело, а зажженные фары могли привлечь внимание троицы. Авенир быстро нашел выход: пошел пешком, не теряя их из виду, а Монумент поехал поодаль, следя за Авениром.

Вьеты прошагали пешком от Невы до ручья со звучным названием Оккервиль и там, в трущобах промзоны, вошли под навес пивной палатки на улице. Авенир забеспокоился: пивная была полна их соплеменниками, троица точно растворилась в кучке раскосых черноголовых мужчин, и даже Можаев с его феноменальной памятью на лица тотчас потерял их. Вьеты все прибывали — тройками, парами. Никто не ходил поодиночке. Это был какой-то вьетский мужской клуб, где они вели себя раскованно и непринужденно, не так, как в общежитии. «По-европейски»,— определил для себя Авенир. Чен здесь правил бал: вскоре сыщик увидал его за столиком в глубине, в окружении внимательных слушателей. Вьеты подходили к нему и отходили, некоторые отдавали что-то — Авениру показалось, что деньги.