подделка, но такая качественная, что все отличия абсолютно иллюзорны.

– Питер Грант, – представился я и пожал ему руку.

Мы подошли к китаянке. При седых волосах и согбенной спине у нее было абсолютно гладкое лицо без единой морщинки и потрясающе яркие зеленые глаза.

– Позвольте представить: моя патронесса, мадам Тенг, – сказал Роберт.

Я согнулся в неловком полупоклоне. Мало того, щелкнул каблуками, как будто недостаточно глупо выглядел.

– Рад знакомству.

Она кивнула, усмехнулась и что-то сказала Роберту по-китайски. Тот, похоже, смутился, но все равно перевел:

– Моя патронесса хотела бы знать, кто вы по профессии.

– Я офицер полиции, – сообщил я.

Мадам Тенг смерила меня недоверчивым взглядом и спросила что-то еще.

– Она интересуется, кто ваш босс, – сказал Роберт. – Ваш истинный босс.

«Истинный» он выделил так, что я сразу понял: речь не о полиции, а о магии.

– У меня много боссов, – ответил я, и мадам Тенг раздраженно хмыкнула, услышав перевод. А я вдруг уловил нечто самым краешком сознания: так бывает во время практики, когда Найтингейл показывает очередную «форму». Так, но не совсем – сейчас я ощутил запах горящей бумаги, он возник и тотчас пропал. Я машинально отпрянул. Мадам Тенг самодовольно улыбнулась.

Чудно, подумал я. То, что надо в конце тяжелого дня. Найтингейл так или иначе захочет узнать, кто это такие, а мы, полицейские, любим заканчивать разговоры, узнав больше, чем сообщив.

И уж если служишь в полиции, то однозначно привык, что тебя считают бесцеремонным грубияном. Ну, значит, и терять нечего.

– Так вы, значит, из Китая? – спросил я.

При слове «Китай» мадам Тенг как-то напряглась. Потом затараторила по-китайски, а Роберт слушал, вымученно улыбаясь. Это продолжалось около минуты.

– Мы из Тайваня, – сказал он, когда его патронесса умолкла. Она сердито зыркнула на него, и он вздохнул.

– Моя патронесса может очень многое об этом сказать. По большей части это мистика и не касается ни вас, ни меня. Поэтому был бы очень благодарен, если бы вы согласились просто кивать время от времени, как будто я объясняю вам сложности тайваньского суверенитета.

Я так и сделал, вопреки желанию не став потирать подбородок с задумчивым «понятно». Потом спросил:

– Что привело вас в Лондон?

– Мы путешествуем, – ответил Роберт. – Были в Нью-Йорке, Париже, Амстердаме. Моя патронесса любит знать, что творится в мире. Это, можно сказать, ее raison d’etre[21].

– Тогда вы, получается, кто? Журналисты? Или шпионы?

Одно из этих слов явно было знакомо мадам Тенг – она снова чирикнула что-то сердитое. Роберт виновато пожал плечами.

– Она еще раз спрашивает, кому вы подчиняетесь.

– Найтингейлу он подчиняется, – раздалось у меня за спиной, – тому самому.

Обернувшись, я увидел невысокую коренастую чернокожую женщину в красном платье без бретелек. Достаточно открытом, чтобы сверху обнажать крепкие сильные плечи, а снизу – ноги, способные в туфлях на шпильках пробежать на «золото» олимпийскую стометровку. У нее была очень короткая стрижка, почти под ноль, крупный рот, приплюснутый нос и материнские глаза. На меня обрушился лязг работающих станков, в нос ударили запахи горячего машинного масла и мокрой собачей шерсти. Холода она, похоже, вообще не замечала.

Мадам Тенг поклонилась. Низко и почтительно, как и следует в присутствии богини. Да не какой-нибудь, а богини реки Флит. Роберт поклонился еще ниже, ибо не мог иначе, хотя сам явно не понимал почему.

– Привет, Флит, – улыбнулся я. – Как жизнь?

Не обращая на меня никакого внимания, Флит приветливо кивнула китаянке.

– Мадам Тенг! Какая радость снова видеть вас в Лондоне. Вы к нам надолго?

– Мадам Тенг благодарит вас за добрые слова, – перевел Роберт. – И хотя в декабре Лондон – сущий рай, завтра утром она вылетает в Нью-Йорк. Если, конечно, Хитроу не закроют.

– Уверена, если у вас вдруг возникнут какие-то затруднения с вылетом, мы с сестрами готовы оказать вам любую помощь, – медово улыбнулась Флит.

Мадам Тенг бросила еще одну резкую фразу. Роберт достал свою визитку и протянул мне. Я дал ему свою. Он изумленно уставился на герб столичной полиции.

– Полицейский, – сказал он. – Неужели правда?

– Правда, – кивнул я.

Потом была еще одна серия тщательно выверенных поклонов, после чего китайцы удалились. А я взглянул на визитку. Там стояло имя Роберта Шу, номер факса, мобильного телефона, электронный адрес и название должности: ассистент мадам Тенг. На оборотной стороне был схематично нарисован традиционный китайский дракон, черный на белом фоне.

– Кто они такие? – спросил я.

– А ты как думаешь?

Вытянув руку, она щелкнула пальцами – и я клянусь, какой-то совершенно незнакомый тип прервал на полуслове разговор со своими спутниками и протолкался через ползала к официантке. Подошел к нам с бокалом белого вина и почтительно вложил его в протянутую руку Флит. А потом как ни в чем не бывало вернулся к друзьям и снова включился в беседу, не обращая внимания на их удивленные взгляды.

Флит пригубила вина и вымученно улыбнулась.

– Только не говори моей маме. Мы не должны выделяться из толпы.

Тут я вдруг понял, что мокрой псиной пахло вовсе не от Флит. Опустив взгляд, я увидел у ее ног собаку, которая как-то умудрилась незаметно сюда просочиться. Это была пятнистая бордер-колли, и она не сводила с меня блестящих глаз. Один был голубой, другой светло-карий. Псиной-то мокрой пахло, вот только собака оказалась совершенно сухая.

Она решила поиграть со мной в «гипнотические гляделки»: уставилась тем неподвижным жутковатым взглядом, каким все бордер-колли строят вверенную им скотину. Я ответил «доминирующими гляделками» – мы, полицейские, так смотрим на граждан, когда хотим вызвать в них безотчетное чувство вины. Собака вздернула верхнюю губу, обнажая клыки. Я, в принципе, был близок к тому, чтоб оскалиться в ответ, но Флит скомандовала собаке «лежать», и та подчинилась. Только тут я сообразил, что с собаками, вообще-то, в музей нельзя, однако сказать ничего не успел.

– Это служебный пес, – пояснила Флит.

– Да? И в чем состоит его служба?

– Он предводитель всех моих собак.

– А сколько их у тебя?

– Так много, что я не справляюсь с ними одна, – ответила она и, глотнув еще вина, добавила: – Поэтому нужен предводитель, которого они слушаются.

– Как его зовут?

Флит улыбнулась.

– Зигги, – ответила она.

Надо же, подумал я.

– Будешь звонить мадам Тенг? – спросила богиня.

Не раньше, чем посоветуюсь с Найтингейлом, подумал я, а вслух сказал:

– Не знаю. Посмотрим.

– А что ты здесь-то делаешь?

– Внезапно почувствовал тягу к современному искусству, – ответил я. – А ты?

– У меня завтра вечером эфир на «Радио 4», обзор этой выставки, – сообщила Флит. – Если пропустишь, можешь потом найти на сайте,