Военные расходы Италии составляли 80 % бюджета, внешний долг к концу войны составил 19 млрд. лир, золотовалютный запас был израсходован на закупки материалов и вооружения [32]. К 1917 году Британия заказала через посредство банка Моргана вооружений на 20 млрд. долларов [33], расходы на войну в составляли 70 % от валового национального продукта, а внутренний долг вырос с 645 до 6 600 млн. фунтов (в книге Н. Хаггера «Синдикат» указано 7 400 млн. фунтов).

Каждый день войны стоил России в 1914 году 9 миллионов, через год — 24, в 1916-м — 40, а еще через год — 55 миллионов рублей. Причины были разные, в том числе и то, что с началом войны компании Shell, «Продуголь», «Продамет», «Нобель-мазут» подняли цену на свою продукцию более чем в полтора, а по нефти в 2,77 раз. Витте еще в 1901 году докладывал, что на деле значительная часть отечественных заказов выполняется иностранными комиссионерами, а тут еще и стихийная эвакуация заводов из Польши и Прибалтики привела к тому, что через год из них заработала лишь четверть крупных. Снарядами и патронами Россия обеспечивала себя лишь на 75 и 60 % соответственно, 62 % пороха поставлялось преимущественно фирмой DuPont, всего из США было получено заказов на сумму 1,3 миллиарда долларов.

От Моргана, финансирующего половину военных расходов США, Россия получила 12-миллионный кредит. Всего на середину 1917 г. государственный долг России составлял уже около 50 млрд. рублей [2][28][29]. В соглашении, заключенном с английским правительством в сентябре 1915 года было условие «что в будущем все предложения относительно поставок для России, либо в Британской империи, либо в Америке, будут рассматриваться в Лондоне», а размещать заказы допускалось только при посредничестве банкирского дома Моргана [34].

Аналогичная ситуация была в Германии, собираемые налоги покрывали лишь 12 % военных расходов, для их покрытия были выпущены займы на общую сумму 99 млрд. марок, которыми в том числе гасились обязательства по векселям на сумму 55 млрд. марок. Первый заем был выпущен уже в сентябре 1914 года на крупную по тем временам сумму размеров в 4,5 млрд. марок, размер последнего, восьмого займа в 1918 году составил уже 15 млрд. марок [35].

Через несколько месяцев после объявления войны заводы Bayer были переведены на военные рельсы и начали производство тринитротолуола [15]. Несостоявшийся блицкриг привел к тотальной нехватке ресурсов, и в первую очередь закончился глицерин для производства взрывчатки. Оказалось, что его можно делать из обычных пивных дрожжей. Ферментируя их с сахарозой, нитратами и фосфатами немцы умудрились получать 1000 тонн глицерина в месяц. Баварское пиво было первым, от чего пришлось отказаться, впрочем, к этой теме мы еще вернемся.

С началом войны военный министр Эрих фон Фалькенхайн был назначен начальником штаба, первой его задачей стала организация бесперебойного снабжения боеприпасами армии входе затяжных боевых действий. Его советником по связям с германским военно-промышленным комплексом был майор Макс Бауэр [14], по выражению английского журналиста Джеффри Даймунда «влиятельная, но теневая фигура».

От военно-промышленного комплекса ожидались нетривиальные решения. Селитра, как составная часть пороха, стала стратегическим материалом, и BASF срочно перешел на выпуск нитрата натрия. Технологический цикл производства азотной кислоты, взаимодействие которой с содой давало синтетическую селитру, будущий нобелевский лауреат Карл Бош (Carl Bosch) запустил всего за год. Полагают, что это продлило войну на целых два года [36]. По крайней мере, немцем не пришлось по примеру южан собрать собственную мочу, которая сбраживалась в специальных «селитряницах», освобождая аммиак [37].

Производство аспирина требовало фенола, но фенол применялся также в производстве взрывчатки, его доставка в США стала затруднительна из-за морской блокады Германии Великобританией. Оказавшись на грани закрытия завода, Bayer пошел на уловку, позднее известную как Большой фенольный заговор. Фенол поставлялся известному изобретателю Томасу Эдисону, использовавшему фенол для производства грампластинок. После чего торговый агент Bayer Хьюго Швейтцер (Hugo Schweitzer) использовал различных известных светских персон для проведения сделок по закупке фенола у Эдисона и перепродаже его Bayer [5].

На блокаду со стороны стран Антанты Германия ответила прекращением поставок анестезирующих средств, на которые у нее была монополия [12]. Будущий министр иностранных дел Вальтер Ратенау пробивает идею тотального учета стратегических сырьевых материалов, в связи с необходимостью подготовки Германии к «долгой» войне. В министерстве создается соответствующий отдел военных ресурсов с ним же во главе [14]. Поочередно в каждой отрасли был создан всеохватывающий картель, куда крупные предприятия входили сами, а аутсайдеров направляли принудительно [12]. Химическое отделение было предложено возглавить Фрицу Хаберу. Он был еще одним учеником основателя Германского Химического общества и президента Лондонского — Августа Гофмана — и с радостью откликнулся на предложение учредить «бюро Хабера», которое способствовало бы взаимодействию между научной и индустриальной средой химиков и военным ведомством.

Родившись в 1868 году, Хабер успел поучиться в лучших университетах Европы: Гейдельберг, Вена, Цюрих, закончив образование в Технологическом университете Карлсруэ. Как память о студенческой жизни на его лысом черепе остался шрам от дуэли, следствие прусской гордости и упрямства. В 1908 году он был приглашен в качестве директора института Кайзера Вильгельма под Берлином, где будут трудиться Макс Планк и Альберт Эйнштейн [5]. В состав «бюро Хабера» вошли лауреаты Нобелевской премии Вальтер Нернст, Эмиль Фишер и Рихард Мартин Вильштеттер [38]. Все эти люди были знакомы между собой не только по комитету или институту: и физиолог Теодор Энгельман, и Эмиль Фишер, и Вальтер Нернст, и физики Макс Планк и Альберт Эйнштейн были частными гостями в доме Варбургов [39]. Интерес семейства не ограничивался банковской сферой, к примеру, Эмиль Варбург покровительствовал науке. Также примечательна история, в которой старший сын главы банка Морица Варбурга, Аби продал брату первородство и наследование банкирского дома в обмен на обещание снабжать его книгами до конца жизни. Младший брат опрометчиво принял предложение: библиотека Аби Варбурга, собравшая 300 000 томов, ныне стала одноименным институтом в Лондоне [8].