бесхитростные человеческие чувства. Французский философ и композитор Жан-Жак Руссо считал, что музыка должна стать естественной, обращаться от чувства к чувству, вести задушевную беседу. И действительно, композиторы и художники этой эпохи часто увлекались незамысловатыми бытовыми сценками. Вспомним изящные зарисовки Ж. Грёза, картины Ф. Буше.

Музыка того времени стала гораздо более простой и непритязательной по сравнению с искусством Баха. Поэтому вскоре после смерти композитора его произведения были надолго преданы забвению. Его сочинения утеряны, распроданы за гроши. Искусство полифонии, связанное во многом с церковными обрядами, стало чуждо новому поколению музыкантов и слушателей. Безраздельное господство завоевал гомофонно-гармонический стиль. Рождались новые жанры: соната, симфония, струнный квартет.

Наступала новая музыкальная эпоха. В ее утверждении большую роль сыграли сыновья Баха. По-разному сложилась их судьба. Почти никто из сыновей композитора не продолжил его направления искусства, однако некоторые из них были такими талантливыми музыкантами, что уже при жизни завоевали огромное уважение, а затем даже затмили славу своего отца. Недаром один из сонетов, посвященных памяти Иоганна Себастьяна Баха, заканчивался такими словами:

Усопший Бах! Спокойно спи! Прославлен будешь ты в веках: В учениках твоих и в их учениках Обрел почетную корону ты отныне; Причастны к ней тобой взращенные сыны; Но в чем черты твои особенно видны, Так это в том, чем нас дарит твой сын в Берлине.

И хотя никто из сыновей Иоганна Себастьяна по силе своего дарования не мог сравниться со своим отцом, роль их в дальнейшем развитии истории музыкального искусства оказалась очень важной.

Одним из самых одаренных был любимый сын Баха Вильгельм Фридеман. «Вот сын мой возлюбленный, — говорил он, — в нем мое благоволение».

Вильгельм Фридеман Бах

Вильгельм Фридеман служил органистом сначала в Дрездене, а потом в Галле (почему и был прозван «галльским Бахом»). Глубокий и вдохновенный музыкант, он по характеру своего дарования был наиболее близок Иоганну Себастьяну. «При его игре на органе, — пишет И. Н. Форкель, — меня охватывает священный трепет». Его клавирные концерты, сонаты, фантазии проникнуты огромной импровизационной свободой, красочностью, полифоническим мастерством.

Однако Вильгельм Фридеман оказался человеком безвольным. Полжизни он провел в бесцельных скитаниях, забыв о семье, работе, о творческом долге. «Трагизм положения Вильгельма Фридемана, — пишет один из исследователей творчества Баха, — усугубляется еще и тем, что он как художник не смог и не захотел приноровиться к новым требованиям музыкальной современности... Не сохранив старого, не примкнув к новому, он потерял себя».

Вильгельм Фридеман не только не берег рукописи своих сочинений, но и с преступной беспечностью продавал за бесценок сочинения отца. Он умер нищим, забытый всеми.

Совершенно противоположным Вильгельму Фридеману по характеру и дарованию был Филипп Эмануэль, прозванный «берлинским» или «гамбургским» Бахом, — именно о нем говорится в приведенном выше стихотворении.

Оставив службу в Берлине при дворе Фридриха II, он переехал в Гамбург, который был тогда центром немецкой музыкальной культуры.

Филипп Эмануэль Бах

Произведения Филиппа Эмануэля, порывисто-страстные, подчеркнуто чувствительные, невольно напоминают о таких литературных созданиях его современников, как «Страдания молодого Вертера» Гёте или «Разбойники» Шиллера. Их герои — сильно и глубоко чувствующие молодые люди — остро протестуют против несправедливого уклада жизни.

Филипп Эмануэль обращался к только что зарождавшемуся тогда жанру классической сонаты, и его произведения оказали большое влияние на творчество Гайдна, Моцарта и Бетховена, которые с увлечением изучали их.

Филипп Эмануэль был не только композитором, но и педагогом и писателем. В своей большой книге «Руководство к истинному искусству игры на клавире» он развивал те теории о необходимости связной певучей манеры игры, которые усвоил от отца. Так же как и Себастьян Бах, с презрением относившийся к тем музыкантам, которые удовлетворялись «одним только треньканьем» на инструменте, Филипп Эмануэль горячо восставал против пустого «виртуозничества», призывая к глубокой содержательности и выразительности исполнения. Поэтому основные его идеи сохранили значение и в наше время.

Именно Филиппа Эмануэля называли при жизни «великим Бахом», и современники композитора посвящали ему восторженные слова: «Его [Карла Филиппа Эмануэля Баха] сегодняшняя игра убедила меня в том, о чем прежде я мог судить по его произведениям: он не только величайший из когда-нибудь живших на свете творцов музыки для клавишных инструментов, но и лучший исполнитель по части выразительности. Что касается учености, то тут он, по-моему, превзошел даже своего отца». Так писал известный английский музыкант Ч. Бёрни в «Дневнике путешествий».

Иоганн Кристиан Бах

Иоганн Кристоф Фридрих Бах работал всю жизнь придворным капельмейстером у бюккебургского графа и потому получил название «бюккебургского». Относительно недавно, когда были найдены и опубликованы его произведения, оказалось, что они очень интересны. Младший же сын Себастьяна Иоганн Кристиан, последняя огромная привязанность композитора, вначале учился под руководством отца. Когда Иоганн Себастьян умер, ему было пятнадцать лет, и мальчик отправился в Берлин, чтобы продолжить учебу у своего брата Филиппа Эмануэля.

«Мой Кристиан — глупыш, так что уж он-то наверняка когда-нибудь добьется в жизни счастья», — шутливо говорил Себастьян о своем младшем любимце.

И действительно, судьба Кристиана оказалась одной из самых интересных.

В отличие от остальных братьев, проведших всю жизнь на родине, он уехал в Италию, где занимался в Милане у знаменитого теоретика музыки падре Мартини и писал оперы, которые ставились там и пользовались большим успехом.

Затем Иоганн Кристиан поселился в Лондоне, где и прожил до конца своих дней. (Поэтому его принято называть «миланским» или «лондонским» Бахом.) Его произведения, спокойные, безмятежно-ясные, знал и любил Моцарт. Несмотря на разницу в возрасте (Иоганну Кристиану было двадцать девять лет, а Вольфгангу Амадею всего восемь), оба музыканта, встретившись в Лондоне, стали настоящими друзьями.

Благодаря простоте и искренности симфонии Иоганна Кристиана нравились Моцарту больше, чем его оперы, и