Телефонный звонок прозвучал в кромешной тьме.Я лежала, как труп, и никак не могла раскрыть глаз, а противный звук повторялсяс редким постоянством – дзинь, дзинь. Наконец, мозги зашевелились, и, поднимаятрубку, я глянула на будильник – 5 утра. Кому же это пришло в голову позвонитьв такую несусветную рань. Голос оказался до боли знакомым:

– Дашенька, деточка, наверное, не узнаешьменя? Беспокоит Анна Михайловна Петрова из Москвы.

Даже при желании не забудешь профессораПетрову. Высокая, полная, с величественной осанкой и серебристой укладкой, онаполностью и абсолютно хозяйствовала на кафедре, где уныло протекала мояпреподавательская деятельность.

Не то чтобы Анна Михайловна меня не любила,нет, просто не замечала: не хвалила и не ругала. Я была исправнойпреподавательской единицей, безропотной и до ужаса скучной. Я не имеламужа-генерала, как Леночка Костина, или папу-академика, как Милочка Любавина, яне ездила за границу, как Женя Славин. Даже Катя Артамонова, вышедшая замуж запарикмахера, пользовалась расположением Анны Михайловны.

– Конечно, для Катюши это мезальянс, –говорила она хорошо поставленным голосом. – Парикмахер вообще-то ей не пара, нонастоящего дамского мастера так трудно найти.

Прозябать бы мне до пенсии на кафедреиностранных языков в техническом вузе с зарплатой, на которую можно купитьразве что десять банок главного женского секрета – майонеза Кальве, как вдругслучилась потрясающая история.

Моя лучшая подруга Наташа неожиданно вышлазамуж за сказочно богатого француза. И я с детьми и невесткой поехала еенавестить.

По прибытии в Париж мы оказались в центресовершенно невероятной детективной истории. Жана, мужа Наташи, убили наследующий день после нашего приезда. Все его многомиллионное состояние отошловдове. Никаких родственников – ни прямых, ни кривых – у Жана не было. Кромеденег, в Наташкины руки упали коллекция картин, трехэтажный дом, семейныедрагоценности и хорошо налаженный бизнес. Задыхаясь от счастья, она попросилаостаться с ней, и я рискнула.

Московскую квартиру сдала сразу, с работыуволилась в одночасье. Жизнь богатой дамы в столице моды пришлась мне по вкусу,а чтобы не умереть со скуки, я стала преподавать русский французам, которымэтот язык зачем-то понадобился.

Жили мы в предместье Парижа вместе с Наташкойв шикарном особняке. Мой сын Аркадий учился на адвоката, его жена Оля – наискусствоведа. Четырнадцатилетняя Маша ходила в лицей. Еще жили с нами двесобаки: питбультерьер Банди и ротвейлер Снап. Они беспрепятственно бегали повсему дому и саду.

И пит и ротвейлер были куплены для охраны, нозлых сторожей из них не получилось. Оба до потери сознания обожали пожрать. Ихпасти вечно были заняты какой-то вкуснятиной. Луи, повар, поил их кофе сосгущенкой. Его жена, Софи, угощала блинчиками, даже электрик и слесарь баловалисдобным печеньем. Результат налицо: кровожадные звери встречали любогонезнакомца радостным повизгиванием.

Не рисковали собаки заглядывать только вкомнаты на третьем этаже, которые занимали Луи и Софи. Там безраздельно царилидве кошки: белая Фифина и трехцветная Клеопатра. Собаки их побаивались и, когдате парочкой входили в гостиную, быстро освобождали самое уютное место уторшера.

Нашу богатую и счастливую жизнь изряднопортило только одно неудобство: бесконечные гости из Москвы. Как только слух омоем переезде разнесся по городу, косяком, как журавли на юг, потянулисьвизитеры. Каждый раз это выглядело одинаково: короткий телефонный звонок – ичерез несколько дней в холле топчется очередной турист с необозримых просторовлюбимой Родины. В чемодане у него, как и у всех остальных, неизменная буханкачерного хлеба и баночка икры. Ну кто придумал, что в Париже нельзя купитьчерный хлеб и икру?

Теперь понятно, с каким настроением я услышалав 5 утра международный звонок, но, к сожалению, мама и папа еще в детствеобъяснили, что неприлично бросать трубку.

– Да, Анна Михайловна, конечно, я васузнала!

– Ах, Дашенька, детка моя, – сладкозапела мембрана, – нам на кафедре так тебя не хватает.

Я гадко ухмыльнулась и продолжала слушать, какпрофессор Петрова постепенно подбирается к основной теме разговора – ее приездуво Францию. Но ошиблась.

– Дружочек, мой младший сын Дима едет вПариж, видишь ли, он всю жизнь мечтал там побывать. Денег у нас, сама знаешь,немного, на билет ему наскребла, а вот гостиницу не осилим. Не примешь егоненадолго?

– Ну конечно, с радостью, дайте емуадрес, нет, лучше встречу сама, когда он прилетит?

– Сегодня, девятичасовым рейсом, поэтомуи позвонила пораньше, чтобы застать дома, как твои детки?

Еще минуты две Анна Михайловна проявляла комне интерес. Потом я повесила трубку и задумалась.

Визит незнакомого юноши более чем некстати.Сегодня этим же рейсом из Москвы прилетает моя хорошая подруга Оксана с сыномДенисом. Я очень люблю и бесконечно уважаю Оксану. Она, абсолютно одна, нанебольшую зарплату хирурга воспитала мальчишку. Дениска учился в ветеринарнойакадемии, многие Оксанины знакомые предпочитали лечить своих собак и кошек унего, первокурсника, а не у дипломированных выпускников. Ни разу не слышала отОксаны жалоб, не видела ее в дурном настроении – у нее все всегда хорошо, всепрекрасно, все чудесно. И в отличие от многих других, ее пришлось долгоупрашивать приехать. Ужасно жаль, что придется еще уделять внимание абсолютнопостороннему парню.

Я вздохнула и потянулась к халату, поравставать, заснуть уже не удастся. В дверь тихонько поскреблись, я вышла вкоридор. Снап с умильным видом вертел хвостом-обрубком.

– Ах ты, хитрец, услышал голос и пришелпроверить, не перепадет ли чего, а где твой друг и товарищ Банди?

С этими словами я приоткрыла дверь в Машинукомнату. Так и есть, на подушке лежали две головы: белокурая Марусина к чернаяБанди. Громадный пит развалился на розовом одеяле и громко храпел, Манюня тихопосапывала. Я побрела на кухню, попить кофе. Возле плиты в кресле-качалке сиделЛуи. Увидев меня, он удивленно поднял брови:

– Мадам, что подняло вас в такой час?

– Ох, Луи, не имей сто рублей, неполучишь сто друзей. Надо попросить Софи приготовить комнату для гостей.

– Она уже все сделала для мадам Оксаны иее сына.

– К сожалению, этим же самолетом прилетитеще один гость. И не спрашивайте, кто он такой, совершенно не знаю.

Тактичный Луи промолчал. Я пошла в столовую,где, к большому удивлению, обнаружила за столом Аркадия и Олю.