– Внимание и повиновение! – с готовностью выкрикнул стражник и исчез в ночи.

– Тули, – повернулся Кагатай к верному помощнику, – пусть мои пятьсот нукеров спешатся, оставят копья и идут за мной, ступая неслышно, как барс на охоте.

Небо сияло звездами. На главной площади, у водяных часов, раздался третий ночной бой колоколов. Ветер дул сквозь решетки ворот через весь город.

Кагатай тихо крался по пустынным улицам, слыша за собой неуклюжую поступь и тяжелое дыхание непривычных к длительной ходьбе татар.

Когда впереди заблестела вода каналов и показались белые стены дворца, темник обернулся и посмотрел на своих багатуров – могучих воинов с широкими скуластыми лицами, с квадратными плечами, распиравшими панцири и кольчуги, с руками неудержимой силы и ногами, способными раздавить бока лошади. Их кривые мечи и окованные железом палицы касались земли, натянуты огромные луки, а саадаки, полные стрел с воющими свистульками, отворены.

Кагатай встретил нетерпеливые взгляды их безжалостных рысьих глаз и оскалил зубы радостно и свирепо:

– Тули, возьми двадцать нукеров. Закиньте на стену арканы, вскарабкайтесь. Перебейте стражу и откройте ворота.

Темник стоял, глядя вверх, и, по обычаю монгольских военачальников, медленно считал до ста, чтобы определить скорость выполнения его приказа. После каждой сосчитанной сотни он загибал палец и прижимал его к ладони.

Кагатай успел загнуть только восемь пальцев. Увидев, что ворота распахнулись, он сказал:

– Урагх! Вперед!

Советник Ахмед был несколько удивлен, когда китайские солдаты скрестили копья перед его охраной в первом же переходе дворца. Однако многолетняя привычка к власти и сознание неприкосновенности высочайшего сановника Хубилая сделали его равнодушным к подобным странностям. Он не испытывал никакой тревоги и только досадовал на бесцеремонность наследника, приказавшего разбудить его посреди ночи.

«Дерзок этот худосочный плосколицый выродок с именем великого завоевателя, – думал Ахмед. – Жаль, что болезни или случайность еще не прервали его бабьего существования. Вместо окитаившегося, капризного Чингиса наследником мог бы стать любой из сыновей Хубилая, какой-нибудь благодушный весельчак, любящий женщин и соколиную охоту. С ним легко будет водить дружбу с помощью льстивых посланий и подарков – красивых рабынь, соколов из Кермана, оружия и арабских скакунов».

Зал приемов в главном дворце был ярко освещен. У всех дверей замерли китайские солдаты в золоченых латах.

Советник Ахмед шел, размышляя о причине новых капризов царевича, и не знал, что позади него монголы хватают растерявшихся стражей, обезоруживают их и беспощадно убивают.

В последнем переходе Ахмеда встретил тучный китаец – распорядитель приемов великого хана и с подобострастным поклоном пропустил его вперед.

На троне сидел кто-то в голубом халате с золотыми драконами. Внизу, у ступеней тронного возвышения, в почтительных позах стояло несколько воинов.

Ахмед приблизился, опустился на колени и склонил голову. Тогда один из стоявших, тысячник Чжан И, с бледным и нахмуренным лицом, ударил его по шее обнаженной саблей.

Голова наместника упала между его расставленными руками, так и не узнав, что на троне вместо царевича Чингиса сидел начальник дворцовой стражи, китаец Ван Чжу.

– Измена! – закричал Кагатай, появляясь на пороге, и пустил в Ван Чжу тяжелую стрелу с трезубым наконечником. В то же мгновение во все двери ворвались нукеры Кагатая и схватили яростно отбивавшегося Чжана. Остальных китайцев перебили ударами кованых палиц.

Перешагивая через неподвижно лежавшие тела, темник подошел к умирающему Ван Чжу, схватил его за волосы, повалил на ступени и ногой столкнул на обезглавленного Ахмеда.

Вошел сотник Тули, вытер меч о полу чапана и доложил:

– Около дворца задержан старик в белом халате. Говорит, что он астролог великого хана и его знает начальник башни «непрестанного согласия с небесами» Го Шоу Гин.

– Начальника астрологов нет в Ханбалыке, – резко сказал Кагатай. – Нет здесь и их покровителя, советника Айсе. Старика отвести в подземную тюрьму и надеть ему на шею колодку.

Тули продолжал:

– Еще задержали какого-то юношу. Когда схватили старика, он рвался к нему на помощь. Приставить к нему стражу или умертвить?

– Отведи его следом за стариком.

– И последнее, – сказал Тули, – прискакал приближенный великого хана, господин Марко. Он хочет говорить с тобой.

– Впусти его… – Кагатай усмехнулся: «Опоздал хитрый латинянин. Мятеж задушен в зародыше, пламя погасло, не разгоревшись. Но мне не надо наград, я – нукер на службе у своего хана».

Марко Поло вошел стремительно. Широко раскрыв глаза, он посмотрел на трупы и все понял.

– Темник Кагатай, – воскликнул венецианец, – я вижу, Ванху расправился с Ахмедом и хотел возмутить подданных великого хана. Его постигло возмездие от твоей могучей руки. Однако, может быть, нужно обезопасить страну от бунта?

– Ты вовремя оказался здесь.

– Я узнал, что дворец ярко освещен, это показалось мне удивительным. Я решил немедля скакать в «Запретный город».

– Ты опытный и преданный человек и поможешь при раскрытии заговора при допросах и следствии. Поезжай к советнику Высшего военного совета и под его начальством послужи великому хану.

Когда латинянин ушел, Кагатай сказал сотнику Тули:

– Послать гонцов в ставку великого хана и к наместникам областей с сообщением о происшедшем нынешней ночью в Ханбалыке. Суульдэ еще не ослабил тетиву наших луков, а злобный волкодав Кагатай и на этот раз не выпустил добычу из своих клыков.

Там сказал: «Того из вас, кто противился моим приказам, я накажу сурово и казню без всякой пощады».

Сыма Цянь.

Исторические записки

Бунта не произошло. Китайские солдаты не вышли из казарм и не объединились с жителями города. Татары разъезжали по улицам и убивали каждого встреченного ими китайца.

Ворота всех двенадцати башен Ханбалыка оказались закрытыми и усиленно охранялись.

Люди предместья также остались в своих домах, и отряды «травяных разбойников» не переправились через Хуньхэ. Никто не зажег огней восстания. Во многих городах и селениях заговорщики тщетно ждали сигнала.

Обезглавленного Ахмеда похоронили. Тело убитого Ван Чжу бросили собакам.

Следствие продолжалось. Кончились показания допрошенных солдат и начальников, служивших в тумене Ван Чжу. Копились доносы астрологов, гадальщиков, слуг из знатных китайских домов.

Все больше узников оказывалось в подземной тюрьме, а на площади ежедневно происходили казни. Следствие велось и в других городах, там тоже допрашивали, рубили головы и бросали в котлы с кипящим маслом.