Теперь ему явно было не до смеха. Зато раскатисто рассмеялся кто-то другой зычным низким смехом.

– Это не колдовство, мальчишка, а мастерство!

– Покажись! – взвизгнул Вьери.

Из-за деревьев вышел могучий бородатый человек в легких доспехах и высоких сапогах. За ним виднелось еще несколько людей, одетых схожим образом.

– Исполнено, ваша сопливая светлость, – язвительно ответил бородач.

– Наемники! – зарычал Вьери и повернулся к солдатам. – Чего вы ждете? Убейте их! Убейте всех!

Главный наемник подошел к Вьери, с неподражаемым изяществом забрал у него меч и переломил лезвие о колено, словно прутик.

– Не тебе распоряжаться нашей жизнью, малыш Пацци. Но должен сказать, ты вполне достоин семьи, в которой вырос.

Вьери лишь повторил свой приказ солдатам, и те с явной неохотой двинулись на невесть откуда взявшихся противников. Молодой Пацци, схватив алебарду убитого солдата, бросился на Эцио и сумел выбить у него меч, который отлетел на приличное расстояние.

– Эцио, держи другой! – крикнул ему бородач, бросая свой.

Меч воткнулся в землю у самых ног Эцио. Оружие было тяжелым – молодому человеку пришлось взяться за эфес обеими руками. Он с легкостью перерубил древко алебарды и начал наступать на своего заклятого врага. А тот, видя, что наемники силой и ловкостью превосходят его солдат и что потери его отряда растут, скомандовал отступление и бросился наутек, осыпая проклятиями Эцио и его неожиданных союзников. Широко улыбаясь, главарь наемников подошел к молодому Аудиторе.

– Рад, что отправился вам навстречу, – сказал он. – Похоже, мое появление оказалось весьма своевременным.

– Я не знаю, кто вы, но вы действительно появились здесь как нельзя более кстати. Примите мою искреннюю благодарность.

В ответ на его слова бородач захохотал, и в его голосе Эцио послышалось что-то знакомое.

– Я, случайно, не встречал вас раньше?

– Давно это было. И все же я удивлен, как ты мог не узнать родного дядю!

– Дядя Марио?

– Он самый!

Марио заключил племянника в медвежьи объятия, затем подошел к Марии и Клаудии. Увидев, в каком состоянии находится его невестка, дядя помрачнел.

– Вот что, дитя мое, – сказал он, обращаясь к Клаудии. – Сейчас мы с Эцио отправимся в castello[55]. Мои люди останутся вас охранять. У них найдется, чем вас угостить, поскольку вы явно голодны. Я пошлю всадника вперед, он вернется с каретой. В ней вы проделаете остаток пути. На сегодня вы прошли уже достаточно. И потом, я вижу, что моя дорогая невестка… – Он помолчал и добавил почти шепотом: —…очень устала.

– Спасибо, дядя Марио.

– Тогда решено. Скоро увидимся.

Марио отдал распоряжение своим людям, потом обнял Эцио за плечи и повел в свой замок, возвышавшийся над городком.

– Как ты узнал, что мы идем к тебе? – спросил Эцио.

– Один мой флорентийский друг отправил ко мне гонца, – уклончиво ответил дядя. – Но мне известно о последних событиях. У меня не такие силы, чтобы двинуться на Флоренцию. Я лишь молю Бога, чтобы Лоренцо сумел держать Пацци в узде. Ты лучше расскажи, что случилось с моим братом и племянниками.

Эцио заговорил не сразу. Душевные раны были еще слишком свежими.

– Они… их всех казнили по обвинению в государственной измене… Я спасся по чистой случайности.

– Боже мой, – прошептал Марио, и его лицо сморщилось от боли. – А ты знаешь, почему это случилось?

– Нет. Я очень многого не знаю и надеюсь с твоей помощью найти кое-какие ответы.

Эцио рассказал дяде о потайной комнате, содержимом сундука, своей мести Альберти и документах, которые забрал у гонфалоньера.

– Самое важное – список имен, – добавил Эцио. – Дядя, я до сих пор не верю, что все это так внезапно обрушилось на нас, – дрожащим голосом прошептал он.

Марио похлопал его по руке.

– Мне кое-что известно о делах твоего отца, – сказал он. Эцио заметил, что Марио не особо удивился его рассказу о потайной комнате и содержимом сундука. – В остальном мы сообща разберемся. Но вначале нужно позаботиться о твоей матери и сестре. Мой замок мало приспособлен для женщин. Такие солдаты, как я, не приучены к размеренной жизни. В паре километров отсюда есть женский монастырь. Там Мария и Клаудия будут в полной безопасности и найдут заботливый прием. Если ты согласен, мы отвезем их прямо туда. А нам с тобой предстоит заняться делами.

Эцио кивнул. Оставалось убедить Клаудию, что это лучшее решение и к тому же – временное. Зная характер сестры, он сомневался, что даже после недавних потрясений ей захочется надолго остаться в монашеской обители.

За разговорами дядя и племянник незаметно подошли к городским стенам.

– Я думал, что Монтериджони – враг Флоренции, – сказал Эцио.

– Не столько Флоренции, сколько семейства Пацци, – ответил дядя. – Ты уже достаточно взрослый, чтобы понимать особенности союзов между городами-государствами. Большой город или маленький – значения не имеет. Так вот: в один год города дружат, в другой – враждуют, а потом снова дружат. И такая, с позволения сказать, игра длится без конца. Но тебе здесь понравится. Народ у нас честный и работящий. Одежда, что они шьют, крепка и долго носится. Местный священник – хороший человек. На вино не особо налегает, а главное – не лезет в мои дела. Я тоже не лезу в его дела. Мы с ним ладим, хотя я никогда не был особо верным сыном Церкви. Но чем славен наш городок – так это вином. Самое лучшее кьянти, которое тебе доводилось пробовать, – с моих виноградников. Идем, нам осталось совсем немного.

Замок Марио был родовым гнездом семейства Аудиторе. Его построили в середине XIII века на месте, прежде занятом более древней постройкой. Марио несколько перестроил и расширил замок, который сейчас был больше похож на роскошную виллу, хотя и огороженную толстыми, хорошо укрепленными стенами. Вместо сада перед замком располагался обширный плац. Эцио насчитал две с лишним дюжины молодых парней, занятых учебными поединками и совершенствованием воинских навыков.

– Casa, dolce casa[56], – сказал Марио. – Ты не был здесь с раннего детства. С тех пор я кое-что изменил. Как тебе мое скромное жилище?

– Дядя, я впечатлен.

Остаток дня был занят устройством на новом месте. Марио показал племяннику замок и комнату, в которой тот будет жить. Он потребовал подробный отчет у человека, отвозившего Марию и Клаудию в женский монастырь. По словам дяди, настоятельницей монастыря была его давняя добрая приятельница (ходили слухи, что в юности она была его любовницей). Утомленный дорогой и стычкой с Вьери, Эцио рухнул на свою кровать и провалился в сон. Он рассчитывал, что дядя даст ему несколько дней на то, чтобы привыкнуть к новой жизни. Однако на следующее утро слуга достаточно рано разбудил молодого человека и сообщил, что дядя ждет его.