— Ты, смотрю, розы обожаешь, — вскользь бросил, поставив пушистую штукуевину около Дусика.

— Жить без них не могу, — подтвердила, глядя, как кот обнюхивает Вдуньку.

Экие затейники Биг Фут и Черепундель! И хвост ей прикрепили, и мордочку с ушками и усами! Искренне надеюсь, она не мяучит в порыве страсти, с них ведь станется и такую функцию внедрить!

— Значит, в следующий раз с розами приду, — пробурчал Даян.

— Не надо.

— Почему?

— Я их запах не люблю.

— И поэтому у тебя везде букеты? — дракон изогнул бровь.

— Это подарок.

— И от кого же? Недели не прошло, как ты от меня ушла, и вот уже два букета дома!

— Я не уходила от тебя!

— Да? Ты меня бросила, Дамиана, — подошел ближе. — Или нет?

— Я просила свободу!

— Значит, от меня ты не уходила? — коварно усмехнулся и сделал еще шаг ко мне. — Просто получила свободу?

Попятилась, но он все равно занимал всю комнату, ни спрятаться, ни скрыться. Да во всем мире вряд ли есть место, где он меня не найдет.

— Ты… — пролепетала, не зная, что сказать.

— Я, — полыхнул глазищами, ухмыльнулся.

Египетский долгоносик, мне что, из собственной квартиры сбегать?

— Ты сказал, я что-то твое унесла, — нашла, наконец, что сказать.

— Да, — кивнул.

— И что же? — нахмурилась и торопливо заверила, — я верну, только скажи, что.

— Мое сердце и душу, Дамиана! — выдохнул он и рывком притянул меня к себе.

Застонал, жадно терзая губы, так стиснув талию, что застонала прямо в его рот. Ослабил тиски, но сама прильнула еще теснее, перехватив инициативу. Языки сплелись, дыхание смешалось, даже сердца, казалось, бешено застучали в унисон.

Так соскучилась по его порывистости, страстности, с которой он набрасывался на меня, пробуждая такое желание, что все тело превращалось в туго натянутую струну — бери и играй, немедленно, все, что пожелаешь!

Сила, что исходит от него — я пью ее из моего дракона поцелуями, и никак не могу насытиться. Мне нужно еще и еще, прямо сейчас! Но он отстранился. Почему? Что не так? На губах Даяна расцвела шальная улыбка. Он провел рукой по моей щеке, шее, палец заскользил по ложбинке между грудей.

Они отозвались, налились, будто соком, бесстыдно маня его к себе дерзко вздернутыми вершинками. Он нетерпеливо потянул халатик в стороны, выпуская их наружу, довольно зарычал и, опустившись на колени, накрыл ртом сначала один сосок, потом другой. Посасывая по очереди, легонько прикусил, заставив меня вскрикнуть от взрыва ярких ощущений.

— Мои ягодки! — вновь принялся играть с ними кончиком языка.

Руки проложили огненную дорожку по моим ногам прямо под подол халата, на попу. А потом накрыли поясницу.

Пальцы задели шрамы, оставшиеся после нескольких операций, и Даян замер. Волшебство тут же испарилось из моей крови. Осталась лишь неловкость. Я вздрогнула, когда он вновь прикоснулся к ним.

— Больно? — с тревогой заглянул в мое лицо.

— Нет, — быстро запахнула халат, отстранившись от него.

Шрамы отрезвили. Вспомнила, почему ушла, пока все не зашло слишком далеко. Я все сделала правильно.

— Дамиана, — встал и снова сделал шаг ко мне. — Мы со всем справимся.

— Мы невозможны, Даян, — сухо ответила. — Прости, пожалуйста. Тебе не стоило приходить.

— Упертая, как осел, — он вздохнул.

— Чего?! — ахнула, поперхнувшись. — Ты совсем страх потерял, чешуйчатый?

— Я все потерял — покой, сон, счастье, — мотнул головой и вновь резко прижал меня к себе. — И все из-за твоего упрямства!

— Отпусти! — ударила кулачками по его груди.

Ай, жесткий, будто мраморный!

— Да черта с два, Дамиана! — грохнул так, что побелка с потолка посыпалась. — Прогоняй, бей, изводи — и себя, и меня, но знай одно — никуда ты от меня не денешься!

— Паразит!

— Я не уйду, и не мечтай! — прошипел мне в лицо, разъяренный и такой красивый, что сердце, похоже, забыло, что должно биться. — Ты хотела свободу? Ты ее получила!

— Оставь меня в покое!

— А оставить тебя в покое я не обещал! — ухмыльнулся. — Я все время буду рядом, поняла, свободная моя? Измором возьму! И рано или поздно ты сдашься, ослица моя синеглазая!

— Ни за что!

— Вот увидишь, сдашься! — он еще крепче стиснул меня, прижался щекой к волосам, втянул жадно их запах и хрипло прошептал, — ведь я люблю тебя, дура ты моя ненаглядная!

Замерла, как муха под тапком, раздавленная услышанным. Слова вошли в меня, заняли всю, ошеломив, оглушив и… Сердце вновь наполнилось надеждой, застучав так часто, будто отбивало рефреном свою жизнеутверждающую радость, которая заструилась по венам — да-да-да-да-да!

— Зачем мучаешь? — всхлипнула, уткнувшись лбом в горячую грудь.

— Это я тебя мучаю? — прошептал едва слышно, поглаживая по волосам. — Бессовестная! Мне скоро придется такую же Вдуньку соорудить, как ему. Вон, посмотри, — кивком указал на Гадусика, который сосредоточенно использовал Вдуньку по прямому назначению, прижав уши к голове и довольно рыча.

— Плюшевую драконицу себе сделаешь? — не удержалась и хихикнула сквозь слезы.

— Да не нужны мне драконицы, Дамиана, — простонал Даян. — Я влип в тебя, землянку, по самый хвост! Впервые влюбился, как пацан! И… и не знаю, что делать теперь!

— У нас ничего не получится.

— Я понятия не имею, как будет, — он отстранился и заглянул в мое лицо. — Одно знаю точно — без тебя у меня точно ничего не получается. Я без тебя не могу, Дамиана.

— Пойдем, я положу тебе чизкейк с собой, — ляпнула я.

— Чего?

О, у Даяна, оказываются, могут быть квадратные глаза!

— Возьмешь с собой по кусочку пирога для Биг Фута и Черепунделя, передашь им с моей благодарностью за Вдуньку. Идем на кухню. А потом поедешь домой.

— Дамиана!

— Тихо! — рыкнула в ответ. — Ты мне и так мозг сегодня раком поставил!

— Жаль, только мозг, — пробормотал дракон, а в глазах взвился хорошо знакомый хоровод смешинок.

— Хвост откушу! — пригрозила ему.

— Ха, попробуй, — отмахнулся, — его и бензопилой не отрежешь.

— Сейчас упакую чизкейк и проваливай домой! Хватит на сегодня! — протопала на кухню и положила в контейнер половину пирога.

— Продолжим завтра? — руки Даяна снова обожгли мою талию.

— Нетушки! — щелкнула крышкой. — Вот, передай ребятам.