— Оно совсем как твои глаза, — повторял Стефан.

Целые дни они проводили вдвоем и иногда видели людей только за ужином, в небольшом ресторанчике, где аккуратная старушка-хозяйка сама принимала гостей и угощала их домашними блюдами, среди которых особо выделялись чудесные пироги.

— Кажется, я поправилась от такой жизни! — смеялась Моника, когда однажды вечером они, вернувшись из ресторана, поднялись на балкон выпить по стакану швейцарского «Пино Нуар», качество которого, по словам Стефана, значительно превосходило французские вина.

— А может, не от этого? — Стефан ласково проводил рукой по животу жены. — Хотя ты у меня сама еще ребенок. Даже в куклы играешь!

Куклу Моника, конечно, привезла с собой, ведь теперь они никогда не расставались.

— Это не кукла, — серьезно отвечала молодая женщина, — это мой маленький двойник. Видишь, у нее есть даже вот эта крохотная родинка на щеке! Ты когда-нибудь видел такое чудо?

— Мне не нравится этот мрачный кукольник. Он в тебя влюблен, — ответил Стефан, слегка нахмурившись. — От него можно ждать неприятностей.

— Да что он нам может сделать?! — отмахнулась Моника. — Ты же у меня такой умный, сильный, успешный!

Она отставила в сторону чуть запотевший бокал и ласково прижалась к мужу щекой.

— Твой отец никогда бы не отдал тебя мне, если бы это было не так, — ответил Стефан, приобнимая жену. — Но знаешь, когда мы вернемся, мне придется уделять много времени делам… Я тебе говорил… Нас ждет успех, ведь мы — избранные. Мы — великая нация, и вскоре во всем мире узнают, что такое настоящие арийцы, гордящиеся чистотой своей крови! Наш ребенок, когда он родится, станет самым счастливым. Он будет гордиться нами.

— Я знаю, — тихо ответила Моника.

Стефан отпил немного вина и тоже отставил бокал в сторону, чтобы обнять жену уже обеими руками.

Они стояли и целовались под светом далеких звезд и ласково взирающей на них луны. Казалось, что счастье будет длиться вечно… Не зря луну называют великой обманщицей.

Наше время, начало июля

Ник был ко мне очень внимателен и нежен, и, с одной стороны, я радовалась его заботе, а с другой — иногда мне вдруг казалось, что он обращается со мной, как с ребенком. Или скорее — как с капризным больным ребенком, от которого неизвестно что ожидать. Не понимаю, откуда в моей голове вообще взялись эти дикие мысли, но избавиться от них было сложно.

На второй день нашей супружеской жизни в гости напросились мама и бабушка. Полагаю, это идея дедушки Бори — послать женский десант на разведку. Все утро мы с Ником готовились к приходу гостей. Он помогал мне во всем — сам взялся за пылесос и даже протер пыль. Очень аккуратно — я вдруг заметила, что он обращается с Гретхен, как с живой, и от этого на сердце потеплело.

Потом мы делали обед. Захотелось удивить гостей чем-то эдаким, и я решила приготовить салат с козьим сыром, салатными листьями, тонко нарезанной грушей и обжаренными тыквенными семечками. Рецепт я позаимствовала у одной знакомой и уже один раз его опробовала. Когда дошло дело до заправки, я полила салат густым бальзамическим кремом и стала смешивать в миске пряности, оливковое масло, сок лимона и соль. И тут обнаружилась первая странность — солонка пропала. Я точно помнила, что выставляла ее на стол, но не могла вспомнить, использовала ли я ее и, главное, куда потом дела? Мы с Ником обыскали всю кухню, но так и не нашли. Пришлось вскрыть новую пачку соли.

В качестве основного блюда я потушила кусочки индейки с айвой.

— Я счастливчик! Женился очень выгодно! — заметил Ник, подцепив кусочек мяса вилкой. — Смотри, растолстею на таких харчах!

— Сейчас никто не говорит «харчи»! — засмеялась я.

Настроение было хорошее, да и ночью мне, против обыкновения, снилось что-то очень легкое и приятное. Кажется, мы с Ником путешествовали. А почему бы не попутешествовать и на самом деле? С этой свадьбой все произошло как-то уж слишком стремительно.

— А мы поедем куда-нибудь? Я хочу посмотреть твою родину. Говорят, там необыкновенно, — повернулась я к мужу.

Ник медленно опустил вилку, и по его лицу я поняла, что сказала что-то совершенно не то.

— Что случилось?

— Нет, ничего, — он отвернулся, чтобы поправить идеально ровно висевшее на крючке полотенце.

— Ник, — я осторожно прикоснулась к его плечу.

— Извини, — он обернулся и накрыл мои пальцы своей ладонью. — Просто плохие воспоминания. Хотя, знаешь, ты права. Я с удовольствием поеду с тобой в Германию. Там действительно есть что посмотреть. Мы полетим в Мюнхен и для начала попутешествуем немного по Баварии. Побываем в старом Фюссене, взглянешь на знаменитый замок, вдохновленный музыкой Вагнера. Я покажу тебе много удивительных мест. Ну что, едем, не передумаешь?

— Нет, конечно, не передумаю! — Я улыбнулась, довольная, что к нему снова вернулось хорошее настроение. — А тебе точно ничего… Мне показалось…

— Показалось, — отмахнулся Ник. — Тогда я заказываю билеты.

— Прямо сейчас? — удивилась я.

— Мы — птицы вольные, — он усмехнулся. — У тебя же есть виза?

— Есть, — подтвердила я. — Добрые греки дали мне визу на целых три года.

Он ушел в комнату, а я принялась мыть посуду. Вскоре раздался звонок в дверь — пришли гости.

Мама и бабушка выглядели так, словно и вправду прибыли на разведку. Бабушка тут же засыпала меня разнообразными вопросами, все ли у нас есть, не голодаем ли мы, словно мы находились в окруженной врагом крепости, а не посреди большого города, где пропасть от голода, особенно при наличии денег, невозможно даже глубокой ночью — в отличие от той же Европы, между прочим.

Ник, встречавший гостей вместе со мной, удалился в комнату накрывать на стол — думаю, чтобы дать нам возможность пообщаться.

Тем временем мама открыла шкаф, чтобы повесить туда плащ — день выдался ветреный, и теперь с недоумением смотрела внутрь.

Заглянув ей через плечо, я замерла. Пропавшая солонка стояла на полке, где лежали шарфы и перчатки, прямо у меня перед глазами.

— А, вот где она! А я ее целое утро искала! — сказала я, не подумав.

Мама и бабушка промолчали. Мне показалось, даже как-то слишком громко промолчали.

— Ой, я такая голодная, — громко сказала бабушка, стремясь разрядить неожиданно возникшее напряжение. — Ну что там Ник? Уже накрыл на стол?

— Все готово! — Он выглянул из комнаты, улыбаясь.

А я заметила, что мама тихонько подхватила солонку — так, чтобы он не заметил.

Ни мама, ни бабушка не прокомментировали странную находку ни словом. Словно они знали обо мне что-то неприятное, но не хотели выносить сор из избы… Но Ник же мне теперь не посторонний!