— Федор, мне нужен самолет. — Немедленно перешел я к делу.

И да, у него был свой самолет.

— Ты звонишь мне в восемь утра, с просьбой, — с легкой гримасой показной мигрени, коснулся он кончиками пальцев своего виска. — Но даже не рассказываешь, как твои дела.

— Учу четвертый диалект румынского, — бодро отрапортовал я. — Правда, практиковать не с кем — цыгане с вокзала еще на первом поняли, что им говорят и уехали.

— Для начала, где твой самолет? — Не повелся брат, поглядывая из-под полузакрытых ресниц.

— Сломался, — постарался я отразить самую честную улыбку, чтобы не беспокоить брата реальным положением дел.

— То есть, рухнул об землю и разлетелся на два квадратных километра — это сломался? — Приподнял он бровь.

— Но ведь он после этого сломался? — Мудро отметил я. — А откуда информация, позволь уточнить?

Сестры и отец были предупреждены и обещали молчать. Все-таки, все живы-здоровы.

— Из газет.

— Ах, вот оно что… — Покивал я, скрывая недовольство.

Никакой личной жизни!

— Есть еще что-нибудь, о чем я опять узнаю из газет? — Продолжил он тем же спокойным тоном.

Но напряжение позы и побелевшие костяшки пальцев, сжатых в кулак, показывали нешуточное обострение чувств. Попросту — брат за меня переживал. Он не выплескивал накипевшее словами — возраст диктовал солидность поведения; не мог обнять или выразить свои эмоции как-то иначе — расстояние не позволяло этого сделать. Но от этого беспокойства его не становились меньше, а страх от несбывшегося наверняка приходил ему в мыслях, подтачивая спокойствие все это время.

— Извини, — покаялся я, уронив голову. — Не хотел тебя волновать.

— Все целы? — Дав мне секунд двадцать зябкой неопределенности, все же выдохнул Федор.

— Да, конечно, — осторожно поднял я взгляд. — Как и планировалось.

— Ах, планировалось, — отвел он взгляд и посмотрел на свой идеальный маникюр. — А теперь, говоришь, тебе нужен еще один самолет?

— Ну когда я не возвращал твои вещи! — Возмутился я. — Всегда ведь отдавал назад целыми, невредимыми и…

— Новыми, — перебил Федор, переведя на меня скептический взгляд.

Мир иногда такой хрупкий…

— С продленным сроком гарантии, — сделал я осторожное уточнение и со вздохом подытожил. — Значит, самолет в другом месте поищу.

— Самолет — дам, — остро посмотрел на меня брат. — Если расскажешь, для чего.

— Для перевозки людей! — Бодро отрапортовал я.

— Подробнее.

— Будущих друзей!

— Обожемой, — схватился Федор за виски. — Я так и знал. В упавшем самолете тоже они были?

— Не, в прошлом женщина и медведь, — почесал я затылок. — Какие из них друзья? То убить хотят, то слушаться не желают.

— Медведь — убить? — Встревожился брат. — Ты с Шуйскими поссорился?

— Да нет, это женщина, — отмахнулся я. — Медведь-то как раз-таки вменяемый, это я там немного не усмотрел. Но теперь я все осознал, и женщин перевозить буду исключительно под сонным зельем и в связанном виде. — Задумчиво донес я до него свое видение безопасного перелета. — Никакого им доверия.

— Та-ак, — протянул Федор, и в звуке этом послышались нотки папиного голоса.

Пришлось раскрывать часть замысла с обучением, вполне убедительно пояснив, что никто добровольно отдавать высокоранговые техники не станет, равно как и продавать за любые деньги. Это ведь даже не оружие, а знание, распространение которого невозможно проконтролировать, а детальное знание механизма атаки или защиты может аукнуться тем, что его применят против вас. По-моему, вышло убедительно.

— Ничего не выйдет, — скептически покачал головой Федор.

— У меня — получится. — Отразил я в ответ уверенное спокойствие. — Нужен только самолет.

— Очнутся — все разнесут, — все еще хмурился брат.

— Есть место, где не разнесут. И не убегут, — опередил я его. — А вернувшись домой, станут по-доброму скучать.

— Родные захотят отомстить.

— Сложно найти место, над которым не видно звезд ночью, персонал неразговорчив, а мир вокруг закрыт высокими стенами.

— Ты их к деду собрался везти? — Догадался Федор.

Федора хранитель крепости Биен тоже признал внуком. Может, за компанию. Может, завороженный тем, как загорается и гаснет огонек внутри рубинов на ладони у смеющегося мальчишки, перебегая с одного неогранённого камня на другой.

— У него есть подавители Силы, — пожал я плечами. — Целый полигон.

— Его бы мнением поинтересоваться, — пробурчал брат.

— Оказывается, у меня тут день рождения был недавно.

Федор удивленно приподнял бровь.

— Было два, стало три, — задумчиво цокнул я.

Первое — назначенное в приюте, второе — по моим документам, и третье — настоящее. Главное, не забывать отмечать.

— Так что я знаю, что себе попрошу, — подытожил я.

И мне не откажут.

— Максим, подожди. Может, я технику у князя в архивах поищу, — все же попытался остановить меня Федор. — Там всякого накоплено — глаза разбегаются!

— Поищи, отчего нет, — улыбнулся я одобрительно. — А я своим способом попробую.

— Ладно, — вздохнул он, принимая мое решение. — Так что за женщина, которая хотела тебя убить? — Вроде как перевел он тему, но во взгляде просквозил холод.

Этим он в сестер. Те тоже сама ангельская покладистость, но для обид у них отдельный блокнотик: то есть, два блокнота, записывают в которые синхронно, а вот вычеркивают, отомстив, по очереди.

— Нормально, женюсь на ней. — Пожал я плечом.

— А это не слишком жестоко? — Холод сменился порывистыми милосердием и добросердечностью.

Качествами, присущими исключительно ему. И может — его матери, с которой мне не довелось повстречаться.

— Хватит думать обо мне плохо! — Не сдержался я, хлопнув ладонью по подлокотнику кресла. — У меня, может, высокие чувства.

— К собственной убийце? — Скептически покачал подбородком брат.

— Да это как портфелем по голове в младших классах, — махнул я рукой. — У нее, может, тоже высокие чувства, только сказать боится.

— А если нет? — Не сменил выражения лица Федор.

— Да как нет, если да! — Всплеснул я руками. — Вон, недавно я как-то на полу заночевал, так она в квартиру пробралась и мелком меня обвела, — мечтательно припомнил я следы в квартире Ники, когда позже вернулся обратно. — А ведь могла и убить.

Федор уронил лицо в ладони.

— Самолет она уронила?