Никто не рискнул перебить меня. И правильно сделали.

– Про все свои мудрые обычаи и гордые традиции вспоминать молча. Они, канешна, все были исключительно правильные и мудрые, как же иначе, только оказались в полной мере неработающим дерьмом, переварите это до молекулы. Потому что в Большом Честном Итоге мы, вместе со своими обычаями и понятиями, получили то, что получили. Не смогли ваши и наши народные традиции и обычаи сберечь спокойное. Все мы вырастили Уродов, и эти Уроды устроили Большой Кипеш. Не знаю, как по правде было, но думается мне, что это «генное говно» клепали все, кому не лень. Армяне против турок и азербайджанцев, турки против киприотов и курдов, грузины против нас, мы против американцев, американцы против всех, кто не на английской феньке базарит, корейцы против японцев, а японцы вообще против всех соседей, вместе взятых. И все, мать вашу, с Обычаями! Мудрыми! И древними добрыми традициями! Значит, будем теперь новые традиции создавать! Вы меня поняли?

Кто-то из слушателей шушукнул, кто-то пискнул, но все быстро стихло.

– Теперь такое… Это я уже о новых традициях. При обнаружении малейших признаков национализма инициатора процесса хлопну тут же в голову, невзирая на пол и возраст. Без суда, следствия и объяснений. Молча, подойду и порешу. Вот такая у нас новая традиция. Отныне это дело – Табу, такое слово вам просто запомнить?

Опять тишина. Глухая, страшная.

Потому, думать будут, оценивать. Сначала взбодрятся, потом без базара оценят – как так получилось? Почему не сработало? Почему не спасла мудрость многовековая?

– Итак, вокруг нас существуют, – я начал загибать пальцы, – администрация, вояки, менты, фээсбэшники какие-то в аэропорту чалятся, спасатели – эти нормуль парни… И остальные типа «мирные» и «не особо». И вот эти «остальные» для нас тревожны – без исключений. А потому все они до поры для нас «не мирные». Ной, прямо сейчас же назначаешь патруль из пацанвы, один хрен их дома не удержишь, так пусть шухерят всю набережную, от моря до автомоста. Рации ищите, где хотите! Остальное просто, мужчинам в ножи стоять, дамам крепость греть, детям слушаться с первого раза. Что еще… Рыдать только в подушку, хватит уже, отрыдались – сейчас под всеми земля остановилась, мы дальше жить будем. Плаксивую музыку не включать, громко не орать. Громкость разрешена мне и бабушке Сирануш.

При этих словах Царица благосклонно кивнула.

По-моему, она первой все поняла, что не удивило, глаза у старушки правильные – по-настоящему умного человека, а не «наставника по возрасту».

– Детей у нас пока мало, и только из армянских семей. Но скоро будут и другие. Порите своих сразу, заранее, а если не можете, так я помогу. За любую драку между детьми наказание одно – топлю котят в Мзымте… С этого вся хрень и начинается. Больше личной инициативы, придумывайте решения сами. И вообще, чаще думайте, очень вас прошу… Друг за друга держаться мертво, своих не бросать, никому ничего не спускать. Предателей и трусов сажаем на кол.

Тут я тяжело кашлянул, горло как пикой пробило, е-мое, чуть не заплакал!

Тут же подскочила Лика, протянула стакан и платок. Я с трудом глотнул теплого чая с молоком – ненавижу такой коктейль, по горлу как наждаком прошлись.

– И последнее на сегодня… Всех подряд я спасать не намерен. Сколько наберу, за тех и отвечать буду – во весь рост. Остальные не моя забота, на то спасатели всякие есть, полиция и прочие бригады. Но кого уж взял, тех в обиду не дам, обещаю, отвечу перед всеми, как смогу… Зачем мне все это нужно? Скучно одному в беде париться. Я же на курорте. А если серьезно, то одиночки не выживут. И маленькие группы не выживут. И национальные группы не выживут! А мы выживем, обещаю. Вот так пока, расходитесь, че вспомню, потом скажу.

Но люди расходиться не спешили, невысказанные вопросы и невыраженные эмоции требовали своего. Даже меня не боятся, завелись, возбудились, обсуждений им хочется. Тогда вперед выступила маленькая сухонькая Сирануш, вылезла из ступы:

– Слышали, что нам Нахапет сказал? Мудро сказал! Этого вам достаточно, или еще и мне пояснить? Все за работу! Не поймете – сама выгоню за порог!

Вот как на Кавказе без аксакалов? Или без аксакалок.

Это я потом уже узнал, кто такой этот «нахапет» – слово от древнейших народов идет, несет в себе признаки глобального родового порядка, то есть определяет положение лица в патронимии, перевожу – по нарам распределяет, масти ставит. Ну и признаки социального есть, ибо означает оно Главу, причем в феодальных понятиях. По мне, так в правильных.

Гарик Нахапет… дорулился ты, Игорь. Итог, что ни говори.

Короче, меня оттуда под локотки уволокли.

Соседний магазин армяне бомбили без меня, да и неинтересно было, нет у Гарика хомяческой жилки. Иногда это обстоятельство, признаю, мешает жить. Но я так думаю – когда надо будет, тогда и возьму, самому не с руки будет – принесут. Азартно рыться в чужих закромах мне не по нраву, вот что я понял еще с лихих былых времен. Может, потому я там и не удержался. Ресурсов на поверхности планеты осталось столько, что на поколения вперед хватит, жадничать не надо. Правда, очень быстро выяснилось, что во всей общине так считаю только я один, все остальные хронически заболели погребной болезнью и готовы днями азартно шмонать и складывать.

Так что армяне сработали четко, магаз вскрыли быстро, навар добыли неплохой. Как прозорливо и предположили девчата, всякий «вечный» продовольственный сушняк в закромах имелся, включая дешевые конфеты и сухофрукты для компотов. Таскали всем миром, долго, но с удовольствием.

Через день Ной примчался ко мне с самого утра, я как раз через силу жрал ужасного вкуса целебный «кисель», который мне припасла бабка. Девчата его внизу тормознули, Ной коротко психанул, его быстро осадили, напомнив порядки. Вика пришла, убедилась, что я уже проснулся, поставила чай – вовремя, горло так пересохло, что говорить невозможно. Помогла выпить первые глотки, за что чон рахмат. Я привстал и даже огладил ее по попке.

Девка взвизгнула, хохотнула, а я почувствовал, что оживаю.

– Разврат нам обещал, болтун, – скривила она пухлые губки.

– Вика, зая, ну какой такой с меня разврат… Собраться бы в целое, бляха. Давай пока представим, что это уже случилось, ох… зови Ноя.

Я сел на край кровати, медленно поворочал головой – терпимо, почти не болит. Взял кружку, уже самостоятельно.

– Сколько нам нужно машин, Гарик? – вот так он начал, с порога и по-деловому. – Пока самое приличное не растащили и не пожгли!

У него отрастает густая черная щетина, знак скорби, опять обычай.

Машин… Каких машин? Больному человеку и такую мозговую нагрузку! Чуть не захлебнулся – зачем такое горячее?!

– Сколько… Ну, пара-то при любых раскладах понадобится. Только по-правильному смотрите, когда выбирать будешь. И осторожно там воруйте, разумно, как на родном производстве, на… Смотри в оба, наблюдение выставляй.