Из-за нагромождения высоких корпусов гостиниц вынырнула пятнистая туша штурмового вертолета с подвесными контейнерами на пилонах. Я не удивился, шкипер четко выполнил приказ, связался с вояками, те с Маркиным, и последний сдержал обещание – поднял в воздух старый добрый «крокодил». Когда бы еще эмчеэсовский поспел, долго лететь. Однако в другой, «наблюдательной», а не «деятельной» плоскости своего полузабытья я восхитился – отвык от такого зрелища, давно списав всю земную авиацию в расход. Отвык от автобусов и поездов, от больших кораблей.

Был только «Диско», верный конь, пристреленный хозяином у пляжа.

И потому без особого интереса смотрел, как «крокодил», выйдя на линию атаки, последовательно дал несколько залпов. Неуправляемые реактивные снаряды пыльным облаком вспахали море, подняв в воздух соленую пыль там, где еще мгновение назад неслись белоснежные катера преследователей, запоздало начавшие разворот для драпа. С палубы слышались торжествующие голоса зрителей. «Каскад-3» развернулся, явно довольный проделанной работой, и на малой скорости прошел совсем низко над нами, обдавая спешащее к базе судно грохотом двигателей и свистом огромных лопастей. Жива авиация, работает! Оказывается, еще поснимаем взлеты-посадки!

Получили, дурачье? А не надо связываться с Государством! Каким уж есть. Оно осталось. Дохлое, рваное и, уж точно, совсем другое. Дел теперь выше крыши, страшно планировать. Слышь, Гарик, а может тебе таки поддаться на будущие уговоры после ценного предложения по объединению общин? Думал же, признайся сам себе… Взять эту землю под себя, покняжить реально. Собрать всех в кучу, подтянуть жалкие остатки народов и народностей да попытаться слепить нечто новое? Интересно ведь! Ты что, мародеркой жить будешь? Не будешь, не твое.

– Линна, подойди, будь ласка!

Женщина быстро подошла, держа за руку маленького Глеба, присела рядом.

– Солнце, ласточка, не в падлу если… Брякни нашему армянину. Задача: найти машину, быстро. Пусть все перероют, в Адлере, в Веселом у погранцов, на Поляне, там точно должны быть. Моим именем, пусть ищут и дают. А я тебя за это поцелую, прямо сейчас и семь раз, на счастье.

Москвичка изумленно посмотрела на меня, но быстро взяла себя в руки.

– Какую?

– «Лендровер», что ж еще? Заряженный по полной и даже больше. Твердое задание ему и всем остальным, чтоб завтра стоял в «Орхидее», дел невпроворот.

– Поцелуи за тобой! Но потом, в другой обстановке, – улыбнулась женщина.

– Дядь Гарик, а вы мне кинжал насовсем отдали или заберете? – воспользовавшись паузой, спросил Глебка.

– Насовсем, брат, мы теперь с тобой в родню стоять будем. – Я осторожно потрепал его по выгоревшим волосам. – А в Адлере тетя Линна тебя из пистолета стрелять научит.

Они ушли в рубку, и тут я понял: знаю, что первое скажу людям.

Надо только красиво сформулировать да речь подучить. Помните, что я говорил про ступеньки? Никому не получится склеиться моногенетически, забив болт на остальной мир, нужно нечто большее. Самосознание человека – лестница, на первой ступени которой стоит идентичность с двором или селом, потом с городком, с районом, краем, нацией. И остановку на конкретной ступеньке заранее в башку не прошьешь, все определяется лишь тем, насколько тот или иной кирпичик идентичности актуален в данный момент коммуникации.

Так вот, последняя, и самая главная наша ступенька – это планета Земля. Мы все земляне, оказывается. И мы все стоим друг за друга перед всякой мерзкой зеленью и прыгающей чернотой. Жаль, что человечество никогда не пробовало встать на эту высшую ступень.

Похоже, настало время шагнуть. А кто еще не понял – подсадим, подтолкнем, забросим.

Гарик это делать умеет, просто поверьте.