— Хватит сопротивляться, малыш. Тебе нужны оргазмы.

И снова кровь ударила мне в щеки.

— Лесь, ты в порядке? — спросил Ник, прервавшись.

Была ли я в порядке? Пальцы Москвина забрались под подол и гладили меня через мокрые трусики.

Нет, определённо, нет. Порядком во мне и не пахло.

— Нет, — честно проговорила я, не в силах больше терпеть.

Еще немного, и я просто кончу при всех. Тихо я это делать не умела, поэтому пора убегать.

— Ты какая-то румяная. Не заболела? — подметил и Андрей.

— Не знаю. Может быть. Мне действительно нехорошо. Пожалуй, пойду лягу.

Я откинула руку Глеба, вскочила и умчалась.

— Блин, дали мы маху с бассиком, конечно. Надеюсь, не простудилась, — услышала я позади.

Очередной упущенный оргазм затухал, оставляя меня в липком ознобе, растрепанных чувствах и вибрациях неудовлетворения. Я забежала в ванную, чтобы умыться прохладной водой, прошла на свою половину, присела на кровать, но как будто на ежа. У меня не было сил это терпеть. И сама я тоже не могла себе помочь. Почему-то.

Демон меня проклял? Или я боялась, что едва прикоснусь к себе, он снова выскочит из-под земли с телефоном?

Мысли об этом совсем не успокаивали.

Я вышла на улицу, чтобы подышать и остыть. На ротанговом кресле лежал теплый плед, и я с удовольствием закуталась в него. Закат раскрашивал небо алым. Это было красиво и без морского пейзажа. Я засмотрелась на яркие краски высоты и не сразу поняла, что мое уединение было нарушено.

Раньше я не замечала купель на заднем дворе. Может быть, потому что в ней не было воды, но сегодня она появилась. Айза и Артур включили что-то, и я поняла, что это уличное джакузи. Наверно, с подогревом. Иначе вряд ли друзья Глеба стали бы раздеваться, чтобы забраться в нее.

Я хотела сразу уйти, но ноги не слушались. Снова этот ступор. Только теперь я еще знала, что Казаевы не против зрителей, скорее за.

Айза первая скинула халат, оставшись в купальнике. Артур был чем-то отвлечён, и жена толкнула его в ванну прямо в халате. Он тут же утянул ее за собой. Они смеялись, целовались, плескаясь в воде, как дети.

Я присмотрелась и увидела, что на Ай нет ошейника. Такой странный и завораживающий контраст. Она могла быть послушной, абсолютно покорной, служа мужу, а вне игры становилась дерзкой, взбалмошной.

Я не могла не сравнивать их с собой и Москвиным. Он тоже подавлял мою волю, доминировал и брал, если хотел, но позволял мне оставаться собой в то же время. Уверена, я бы не смогла исполнять роль по жестким правилам. Хотя что-то было горячее и возбуждающее в той сцене в спальне джета.

— Вечернее шоу? — прошептал Москвин мне на ухо.

Я вздрогнула, отпрянула от перил балкона и невольно прижалась к его груди спиной. Он опять подкрался как тигр на мягких лапах.

— Не слышала, как ты вошел, — пролепетала я, едва слышно, пытаясь отстраниться, но почему-то при этом только крепче прижималась к нему.

Глеб обнял меня, и я прикрыла глаза, млея от горячих рук. Может быть, нет смысла сопротивляться тому, что доставляет мне удовольствие?

— Конечно, не слышала, — тихо говорил мне на ухо Глеб, почти касаясь губами, опаляя мою кожу горячим дыханием. — Ты же так увлеклась просмотром.

Я зачем-то начала оправдываться как дурочка.

— Они ничего такого не делали. Я не подглядывала.

— Это пока. Долго не протянут.

Москвин прикусил меня за шею, заставляя тихо охнуть. Я закусила губу, чтобы не выпускать изо рта больше звуков, но это не помогло.

— Расслабься, Лесь. Они любят, когда на них смотрят, а тебе интересно понаблюдать. Все довольны в итоге. Перестань дергаться и взывать к глупой морали. Смотри просто. Если хочешь. Ты же хочешь?

Я могла попросить отпустить меня, могла начать уверять его, что мне не интересно, что все это ужасно и даже омерзительно. Но намного приятнее было откинуться назад и не дергаться, принимать касания Москвина с удовольствием, позволить себе расслабиться.

— Наверно. Наверно, хочу, — призналась я неуверенно, но искренне.

Глеб шумно выдохнул и провел языком от чувствительного места за ушком по шее.

— Хорошая девочка.

Он собрал мои волосы и убрал в строну, отодвинул плед, чтобы покрыть поцелуями шею сзади.

Господи, как же это было хорошо.

Разве может что-то плохое и порочное доставлять столько удовольствия? Разве должна я противиться этому?

Глеб оказался прав. Игры его друзей в джакузи очень скоро приобрели явный сексуальный подтекст. Айза сидела на муже верхом, целовала его, а Артур ласкал ее грудь то через ткань купальника, то забираясь под него пальцами.

А я никак не могла отделаться от мыслей обо всем этом доминировании и БДСМ. Несмотря на волнительное возбуждение и адское напряжение, я страдала от неизвестности. Мне нужны были ответы, чтобы окончательно избавиться от страха.

— Глеб, а ты… Ты тоже? — спросила я, вздрагивая от каждого прикосновения его губ.

— Что тоже, малыш?

— Все это… БДСМ, доминирование, наказание…

Глеб усмехнулся и ответил:

— Нет, Лесь. Я не по этой части. Но не скрою, это может быть интересно. Посмотреть, но не участвовать. И уж точно не жить в теме.

— Ясно, — выдохнула я, окончательно успокаивая нервы. — Значит, ты не будешь меня пороть ремнем, если я кончу без разрешения?

Москвин засмеялся.

— Даже не знаю. А ты собиралась?

Я не стала отвечать. Наверно, это было очевидно. Или не было, но пояснять мне не хотелось.

Руки Глеба гуляли под пледом, лаская мою грудь через платье, забираясь под подол снова. Я передернула плечами, чувствуя прохладный воздух вечера. Мне больше не хотелось смотреть на Казаевых. Я получила свое личное шоу и даже наслаждалась им.

Прикрыв глаза, я бессовестно стонала, ощущая пальцы Глеба, что касались меня.

— Какая же ты влажная, господи, — пробормотал Москвин, разворачивая меня к себе лицом.

Я встретила его голодный поцелуй с радостью, отвечая с той же страстью и желанием. Кажется, Глеб слегка обезумел от моей покорности. Его действительно это заводило. Я решила провести эксперимент и подняла руки, чтобы обнять его за шею.

Москвин хрипло застонал и углубил поцелуй. Он сильнее сжал мое плечо, почти причиняя боль. Но она была такой желанной, что почти успокаивала жажду острых ощущений. Я вскрикнула, когда Глеб дернул мои трусики, разрывая тонкую ткань.

В то же мгновение его пальцы оказались там, где я сильнее всего желала. Стоны вперемешку с какими-то блаженными рыданиями вырвались из моего рта. Я выгнулась, невольно отбирая у Глеба губы, но он тут же опустил голову, отодвинул в сторону лиф платья и стал ласкать мою грудь.