— Помнишь наш разговор о «золотом городе»?

— Конечно, помню. Ты мне очень помог. Теперь я по крайней мере знаю, в каком направлении думать.

— Зато я потерял ориентиры…

Ангелина Львовна промолчала. Она ждала продолжения.

— Чего молчишь? — напряженно спросил Калитин.

— Жду, чтобы ты выразился яснее. На тебя произвела впечатление тема?

— В общем, да. И это сбивает меня с толку. Похоже, я впадаю в детство. Есть у вас в психотерапии такой диагноз?

— Не важно. Опиши симптомы, — усмехнулась она.

— Понимаешь, на меня нахлынули воспоминания. Я перечитал массу литературы об инках, но это было давно. Много лет я вообще не думал о них. А теперь… мое воображение переполняют видения… то есть я не знаю… разворачиваются целые картины незнакомой мне жизни. Наверное, так писатели создают свои книги.

— Тебя беспокоят картины из жизни инков?

— Я бы даже не назвал это картинами. Просто передо мной открылось что-то невероятное…

— Ты чрезмерно впечатлителен, Марат.

— Не говори ерунду. Я настолько зациклился на этом, что пару раз чудом не проехал на красный… хоть за руль не садись.

— Хорошо. Есть один верный способ освободить свое внимание.

— Какой?

— Просто записывай все мысли, которые тебя одолевают. Переноси свои видения на бумагу. Потом дашь записи мне. Вместе мы разберемся, что на тебя так повлияло.

— Просто садиться и писать? Думаешь, поможет?

— Видишь ли, когда ты описываешь воображаемые картины, они переходят в иную плоскость. Грубо говоря, из твоего внутреннего мира перемещаются в мир внешний, тот, что существует наяву. Таким образом…

— Я понял, — перебил ее Марат. — Спасибо. Пойду писать.

Она засмеялась.

— Ты еще Хаггарда переплюнешь.

Генри Райдер Хаггард был английским писателем, автором романа «Дочь Монтесумы».

— Издеваешься? — рассердился Марат. — Учти, тебе придется быть первым читателем и критиком моих сочинений. Вернее, видений. Или нет… Тьфу, запутался! Ладно, благодарю за совет. Пока…

— Пока.

Ангелина Львовна положила трубку и совершенно некстати вспомнила происшествие на работе. Утром какие-то хулиганы разбили окно в ее кабинете. Стекло рассыпалось полностью, и с улицы ворвался ледяной ветер со снегом. Через минуту вбежал Самойленко с паническим выражением лица.

«Что за шум?»

Увидев разбитое окно, он подпрыгнул от возмущения и завопил:

«Немедленно вызывай полицию! Эти подонки совсем распоясались! Посреди бела дня кидают камни в окна. Безобразие!»

«Успокойся, — вставая из-за стола и стряхивая мелкие осколки, сказала Закревская. — По-моему, стекольщик будет более полезен».

«Ты что, собираешься оставить это безнаказанным?»

«Послушай, в городе чуть ли не каждый день случаются убийства. Неужели полиция будет искать хулиганов, кидающихся камнями в окна?»

«Смотря в чьи окна», — запальчиво возразил Самойленко.

«Ах, ну конечно! Окна великих психотерапевтов всех времен и народов обладают особым статусом! — засмеялась Ангелина Львовна. — Давай-ка, звони стекольщику. Нечего зря время терять».

Стекольщик оказался чрезвычайно занятым человеком и обещал прийти только к вечеру.

«Олег, — не терпящим возражения тоном заявила Закревская. — Тебе придется уступить мне свой кабинет на пару часов. Сейчас придет Ревин, его сеанс я отменить не могу…»

«Слушаю и повинуюсь, — поклонился Самойленко. — Отказать даме? Ни за что! Ладно, пользуйся. У меня как раз два свободных часа в запасе».

Он проводил Ангелину Львовну в свой кабинет, и вовремя. Буквально через минуту у офиса затормозил черный «джип» Ревина.

«Почему мы здесь?» — нервно поинтересовался бизнесмен, оглядывая новое помещение.

«По техническим причинам. Кто-то разбил окно», — объяснила Закревская.

Сеанс с Даниилом Петровичем получился сумбурным. «Магический» шар, который Самойленко водрузил на самое видное место, постоянно отвлекал Ревина. Ангелина Львовна и сама невольно стала бросать на него взгляды. Она готова была поклясться, что с появлением Ревина шар медленно наполнился изнутри золотым светом.

«Это игра солнечных лучей», — сказала она себе.

С уходом Ревина шар потух. Но и небо за окном подернулось тучами. Закревская взяла шар в руки и долго его рассматривала. Ничего особенного. Обыкновенный круглый прозрачный предмет…

Памир

В начале марта съемочная группа наконец добралась до Язгулемского хребта.

Остановились в маленьком горном селении, поблизости от строящегося туннеля. Впрочем, «поблизости» — громко сказано. До туннеля надо было добираться около часа. Метростроевцы, работающие в туннеле, жили в специальных вагончиках. Киношников встретили без энтузиазма, скорее даже с воинственным неприятием. Будут путаться под ногами, мешать. А прокладка туннеля сквозь гору — работенка не шуточная.

Режиссер Бахмет несколько раз встречался с начальником строительства, инженером Паршиным, о чем-то подолгу разговаривал с ним. Видимо, убеждал в необходимости сотрудничества.

— У меня техника безопасности! — кричал Паршин. — Я не хочу садиться в тюрьму из-за ваших людей. Это гора, а не танцплощадка. Какой-нибудь обвал породы, и всем крышка…

Режиссер обещал осторожность и тщательную подготовку к съемкам. Паршин не сдавался. Наконец долгожданное разрешение было получено.

— Бахмет заплатил Паршину кругленькую сумму, — шептала Глафира на ухо Ларисе. — Иначе тот нипочем не позволил бы. Сердитый мужик… зверь.

— Правда? — делала большие глаза Мельникова.

— А то! Гаврилов еще в Москве приказал Бахмету не жадничать и специально выделил деньги на «подмазку». Так и сказал: «Делай что хочешь, но эпизоды сними!» Вот.

— Неужели нельзя как-то проще? — удивлялась Лариса. — Декорации использовать, например. Или эту… компьютерную графику. Сейчас многие так делают.

— Ты что? У Бахмета знаешь, какой девиз? Достоверность, достоверность и еще раз достоверность. Если в фильме должен быть Памир — значит, настоящий Памир. Если туннель — значит, настоящий туннель. И никакой халтуры!

— Вашему Таврилову, видать, деньги девать некуда…

Администраторша кивала головой, соглашалась.

— Где он их только берет? — вздыхала она. — Живут же люди! Роскошно, с шиком.

Лариса привыкала к жизни в горном кишлаке. Она ходила к арыку по воду, жарила и тушила баранину с картофелем, заваривала кок-чай. Хозяйка-таджичка учила ее печь лепешки, знаками показывая, как месить и раскатывать тесто, когда вынимать из печи.