– Тогда бы Карвер «случайно» обнаружил сундук в грузовом отсеке и притворился бы, что впервые его видит. Притащил бы его к Рэксуорти, изображая ярость, и горе, и все что угодно. В конце концов, это платья его жены, а в документах стоит мое имя. Он бы потребовал возбудить против меня дело по обвинению в краже, и прелюбодеянии, и нарушении таможенных процедур, все вместе. «Добрый путь» не выпустили бы из гавани, завернули бы обратно на полпути к мысу. Тут-то полиция меня бы и сцапала, за ушко да на солнышко.

– Но ведь если бы такое произошло и вызвали бы полицию… вы могли бы просто-напросто все свалить на Лидию Уэллс, – предположил Балфур. – Она бы точно угодила в тюрьму…

– О да, разумеется, угодила бы, – оборвал его Лодербек. – Но я не собирался рисковать собственной свободой только для того, чтобы иметь удовольствие полюбоваться, как возмездие настигнет и ее тоже. Эти двое, конечно же, объединились бы против меня, если бы все это треклятое дело дошло до суда. И уж кому-кому, а ей бы все сочувствовали, сами понимаете: как же, прозрела, раскаялась, поддерживает законного мужа, и все такое прочее.

– Если он и впрямь ее законный муж, – указал Балфур. – Теперь вот выходит, что Кросби Уэллс…

– Ну да, ну да! – огрызнулся Лодербек. – Но тогда-то я этого не знал, верно? И не рассказывайте мне, как я должен был поступить и что должен был сделать. Терпеть этого не могу. Уж как карты легли, так легли.

– Прямо не знаю, что и думать. – И Балфур откинулся к спинке стула.

– Он меня в угол загнал. – Лодербек развел руками, признавая поражение. – Я отписал ему корабль.

Балфур на мгновение задумался.

– А где тем вечером был Рэксуорти?

– Да в треклятом игорном доме, – фыркнул Лодербек. – Небось повеселился на славу, и Лидия Уэллс тут же, под боком, ему на игральные кости дула!

– А он тоже втянут в заговор?

– Не думаю, – покачал головой Лодербек. – Тем вечером он ушел в увольнение на берег – там как раз какой-то флотский праздник приключился, вполне официальное событие. Ничего предосудительного. Да и впоследствии у меня никаких подозрений не зародилось.

– А чем он сейчас занимается?

– Рэксуорти? Водит треклятый «Дух Темзы» и скучает, как тигр в клетке. Этот человек пароходы терпеть не может. На меня зол как черт.

– А он знает, как все вышло?

– Я – лицо публичное! – возмутился Лодербек. – Если хоть кто-то что-то пронюхает, я погиб. Знает ли он? Разумеется, ни черта он не знает.

Собственная история внезапно вызвала у него всплеск раздражения, осознал Балфур. Подробный рассказ о том, как его одурачили, всколыхнул в душе жгучий стыд.

– Но продажа корабля – это общедоступная информация, – отметил Балфур спустя мгновение. – Об этом в газетах печатают.

Лодербек выругался.

– О да! – прорычал он. – Если верить газете, я продал треклятое судно за очень даже неплохую цену, причем в золоте. Разумеется, я из этой суммы ни единого пенни не видел. Золото осталось в том треклятом сундуке, а когда «Добрый путь» на следующий день отплыл в Мельбурн, на том конце груз забрали – как это происходило каждый месяц в течение прошлого года. И конечно же, сундук исчез. А я ничего тут не мог поделать, не навлекая на себя скандала. Одному Господу известно, где теперь это золото. А в придачу мерзавцу еще и корабль достался.

Лодербек сердито повертел в руках судок.

– А сколько, на ваш взгляд, на самом деле стоило то золото в сундуке?

– Я не старатель, – отозвался Лодербек, – но, судя по весу платьев, на пару тысяч по меньшей мере оно тянуло.

– И больше вы этого золота не видели.

– Нет.

– И ничего про него не слышали.

– Нет.

– А вы с этой девкой с тех пор виделись – ну, с Лидией Уэллс?

Лодербек хрипло рассмеялся:

– Лидия Уэллс – никакая не девка. Не знаю, что она такое, но не девка, Томас. Ни разу не девка.

Но на вопрос Балфура он не ответил.

– Вы же знаете, что она здесь, в Хокитике, – напомнил Балфур.

– Вы говорили, – сухо отозвался Лодербек, не прибавив к тому ни слова.

Что за непредсказуемый, норовистый скакун – низкопоклонство! В самый неподходящий момент он вскидывает голову и рвется из узды собственной работы! Благоговейное обожание Балфура, что так легко превратилось в раздражение, теперь стремительно перерождалось в презрение. Потерять так много – из-за любовницы! Из-за чужой жены!

Между тем презрение, при всей своей придирчивой критичности, – это эмоция, дарующая определенную ясность восприятия. Томас Балфур наблюдал, как его приятель осушил бокал, щелкнул пальцами, требуя подать еще вина, и преисполнился пренебрежения, а пренебрежение в свою очередь сменилось недоверием, а недоверие усилило проницательность. Отдельные детали в истории Лодербека упорно не состыковывались. Как насчет столь своевременной смерти Кросби Уэллса? Лодербеку еще предстояло отчитаться по поводу этого совпадения, а заодно и объяснить, почему он ни с того ни с сего так уверен, будто Карвер и Уэллс приходятся друг другу братьями! И как насчет Лидии Уэллс, что примчалась в Хокитику требовать свое законное наследство, причем почти сразу же после смерти Уэллса, так что начальник порта, отчасти в шутку, полюбопытствовал, уж не установили ли в почтовом отделении Хокитики телеграф. Балфур нимало не сомневался: собеседник не открыл ему всей правды; чего он не знал, так это причины подобного замалчивания. Кого Лодербек защищает? Только ли себя? Или кого-то еще?

Лодербек хищно нахмурился. Он подался вперед и ткнул в стол указательным пальцем.

– А знаете, мне тут мысль в голову пришла! – воскликнул он. – Насчет Карвера. Если его в самом деле зовут Карвер, тогда сделка по продаже корабля недействительна. Нельзя подписывать документы чужим именем.

Балфур промолчал. Его внимание без остатка поглощали неожиданная переоценка собеседника и то критическое расстояние, что вдруг разверзлось пропастью сомнения между ними.

– И даже если он на самом деле Уэллс, – продолжал Лодербек, все больше оживляясь, – даже если это правда, Лидия не может быть замужем за обоими одновременно, так? Вы совершенно правильно сказали: все вранье либо насчет брака, либо насчет имени!

Мальчик-официант принес новый кувшин вина. Балфур наполнил бокалы.

– Разве что, – обронил он между делом, – она была замужем не за обоими одновременно. Может, она развелась с одним и вышла замуж за его брата.

Балфур употребил слово «брат» очень осторожно, но Лодербек, взволнованный этой вновь открывшейся возможностью, ничего не заметил.

– И даже в том случае, если Карвера действительно зовут Карвер, тогда подпись его подложная и сделка по продаже корабля не имеет силы. Говорю вам, Томас: так или иначе, но он у нас в руках. Так или иначе. Мы Карвера поймали: он запутался в собственной лжи.