* * *

– Я понимаю, что вы подозревали меня… Ну то есть того человека, которым оказался я.

– Совершенно верно. Вы были одним из подозреваемых, честно говоря, не знаю в чём… Никаких поводов считать трагическую гибель Анны убийством у нас пока нет. – Мутовкину показалось, что он даже сочувствует Эммануилу Котляру. – Тем не менее вы можете чем-то подтвердить?..

– Да-да… Я подготовился… – Хирург вынул из нагрудного кармана пиджака несколько конвертов. – Вот, я принес её письма – Анины письма. Мы писали друг другу по старинке, на бумаге… Там есть даты. А то, что там написано, не требует комментариев… Я никогда никому не показал их – и не показал бы, если бы не обстоятельства….

– Спасибо, Эммануилович Леонидович. Я понимаю вас. Вы позволите? – капитан протянул руку к конвертам, но Котляр не спешил.

– Вячеслав Павлович… У меня к вам большая просьба… Мне не хотелось бы…

– Я всё понял. Никто ничего не узнает, если это не будет иметь отношения к следствию.

– Спасибо. Я могу идти?

– Конечно. Давайте я подпишу пропуск. Спасибо за то, что пришли ко мне и всё рассказали. У меня только последний и личный вопрос, на который вы можете не отвечать… Вы любили Анну?

– По трагическому стечению обстоятельств я оказался последней любовью Аннушки… Думаю, что и она у меня была… последней…

Письма подтвердили, что любовная связь Анны и Эммануила была. И чувства погибшей женщины были настолько искренними и глубокими, что Мутовкину стало неловко. Пробежав глазами последнее письмо Анны, написанное за день до смерти, он решился и взял телефонную трубку.

– Лора Николаевна, добрый день! Я хотел бы заехать к вам вечером. Нам надо поговорить… Спасибо. До встречи…

Капитан тут же пожалел о своём звонке, но отступать было поздно. Ему почему-то, он и сам не понял когда, стало важно узнать, что скрывает Оралова, – у неё совершенно точно была какая-то тайна, её личная, не имеющая отношения к расследованию.

* * *

Лора паниковала. Бирюзовый Капитан едет к ней! Она прекрасно понимала, что интерес капитана к её персоне исключительно профессиональный, но так хотелось, чтобы хоть чуть-чуть Вячеслав Павлович думал о ней как о женщине. Впервые в жизни Ораловой хотелось быть эффектной и желанной, но она не знала, как это сделать. Ей так сейчас недоставало Аньки!

Лоре нужно было успокоиться, а для этого она всегда пила крепкий кофе. Для кого-то этот чудесный напиток был мощным возбуждающим средством, но для Ораловой – проверенным способом для расслабления. Каждый жест на кухне был доведен до автоматизма: банка с молотым кофе слева от кофеварки, чайная ложка на полке, отфильтрованная вода справа, первая кнопка, вторая кнопка, чашка в поддоне, сахарница на столе, пачка сливок в холодильнике, сигареты, зажигалка и пепельница на подоконнике…

Одинокая слепая женщина сидела за столом и думала о себе. Сколько же близких людей у неё есть? Папа давно умер, мама последние пять лет живёт на даче, справедливо полагая, что её дочь должна самостоятельно идти по жизни. Ни с дядями-тётями, ни с кузинами-кузенами Лора никогда не была близка. Они были хорошими, даже замечательными людьми, кроме, пожалуй, сестры Юли, которую Лора недолюбливала с детства. Как-то не сложилось у них. Лоре не нравился звук смеха сестры, её непонятно-мутный цвет, да и запах… Остается один Женька.

* * *

– Проминец! Давай поговорим как мужчина с мужчиной!..

Они сидел на Лориной кухне. Женька пил кофе и ржал.

– Ну что ты от меня хочешь? Чтобы я тебе букли завивал?

– Будь человеком! Я же не могу сама это сделать, а больше обратиться мне не к кому! Я не знаю, что мне идет, а что нет! Ты же креативщик, чёрт бы тебя побрал! И если я правильно понимаю значение этого занятного слова, то в тебе должны быть развиты художественный вкус и независимое оригинальное мышление! Помоги! – Лора почти кричала.

– Спокойно, спокойно, Оралова! Ты у нас девушка небедная, да и я не нищий. Мы же в цивилизованном городе живем! Сейчас всё устроим по первому разряду!

Проминец набрал номер телефона и проникновенно произнёс в трубку:

– Душа моя! Хочешь озолотиться?

Душа, видимо, хотела, потому что очень скоро в квартире Лоры стало происходить нечто, похожее на конец света. Она слышала голоса по крайней мере семи человек. А цветовые пятна скакали, перемешивались в броуновском движение, заставляя Оралову страшно волноваться. Её водили из комнаты в комнату, тискали, мяли лицо и мыли голову. Мужской голос сказал на ухо:

– Лора, давайте снимем очки?

– Нет! – испуганно пискнула она. – Женя! Женька!

– Что кричим? – Проминец молниеносно оказался рядом.

– Что происходит? – зашептала Лора. – Кто эти люди?

– Извини, но сейчас времени политесы разводить нет! До прихода твоего капитана осталось мало времени, так что что тебе важнее: потерпеть и молча отдаться в руки профессионалов или сидеть и стонать, что ты такая несчастная и никому ненужная?

– Жень, он хочет очки с меня снять!

– И правильно делает! Ты думаешь, что ты чудище невиданное? У тебя потрясающие глаза – сто раз тебе это говорил! – он взял Лору за руку и тепло добавил: – Ты очень красивая! Не сопротивляйся, ладно?

– Хорошо… Но мне страшно.

– Я тебя очень хорошо понимаю, но наступил решительный день, когда из своего мира ты должна перейти в наш. Сегодня – твоё боевое крещение. И если он не оценит тебя, я лично пристрелю этого мента из его же табельного оружия, поняла? А теперь, ребятки, за дело, за дело! Клиентка созрела! – Проминец улыбнулся, видя, как в Лоре борются два начала: инерционно-привычное и рискованно-новаторское.

Ровно в семь часов вечера раздалась трель дверного звонка. Оралова в полуобморочном состоянии пошла открывать.

– Добрый… – Мутовкин больше ничего не смог произнести.

– Добрый вечер, Вячеслав Павлович! Проходите, пожалуйста.

Она взяла себя в руки и без запинки смогла произнести эту фразу. Слегка посторонилась и почувствовала, как Мутовкин прошел мимо неё. Если бы Лора могла видеть сейчас его лицо! А лицо явственно выражало: «Этого не может быть!» Перед ним стояла совершенно незнакомая женщина, которая смотрела чудесными васильковыми глазами прямо на него. Лора была в синем облегающем свитерке с невысоким воротом и в прямой укороченной юбке такого же цвета. Всё было так мило и так просто… Капитан, конечно, не знал, что над этой простотой, которая покорила его в одно мгновенье, работали профессионалы в течение нескольких часов. Каштановые волосы Лоры были чуть осветлены и подняты наверх, отчего её шея казалась очень длинной, а ненавязчивый макияж подчеркивал всё, что надо: глубину глаз, породистые скулы, нежность губ.

Женькины ребята на самом деле сработали здорово. Никому бы и в голову не пришло, что Лора примерила этот образ впервые. Новая дорогая одежда не смотрелась новой и дорогой, из филигранно выполненной прически выбивалось несколько прядок, придавая вид домашней небрежности, а тонкая серебряная цепочка на запястье левой руки, видневшаяся из-под рукава свитера, указывала на то, что её хозяйка любит носить украшения, не выставляя их напоказ. Довершал образ удачный подбор обуви: мягкие кожаные тапочки без каблуков сразу делали её беззащитной. Но для Мутовкина самым главным было то, что он впервые увидел эту странную женщину без очков. Он несколько раз пытался представить себе, какая она там, под чёрными стёклами. Думал, что, возможно, у неё вместо глаз бельма или они просто всегда прикрыты веками, но то, что у Лоры могут быть обычные глаза с цветом и зрачками, капитан не мог даже предположить.