Надежда и не заметила, когда Саша успел прошмыгнуть в квартиру мимо нее, и очень удивилась, когда он вдруг вынырнул из-за Веткиной спины, смешно шлепая по воде прямо в ботинках. Рукава его дорогого пиджака были уже по локоть мокрыми, галстук съехал в сторону, волосы растрепались влажно и красиво, упали тяжелой блестящей челкой на глаза, и он отбросил их назад небрежным быстрым жестом.

– Хозяйка, где инструменты у вас лежат? – деловито обратился он к Ветке, и она развернулась к нему медленно, уставилась в лицо своими застывшими глазами-стеклышками очень удивленно.

– Инструменты?.. – протянула она по слогам и задумалась, постепенно возвращая приготовившееся плакать лицо в прежнее застывшее состояние. – Да, там, кажется, были какие-то инструменты…

– Где – там? Покажите! – резко встряхнул ее за худое плечо Саша.

– Там, на антресолях… Ящик такой большой, деревянный…

– А антресоли где?

– На кухне…

Саша развернулся, быстро зашлепал в сторону кухни, высоко и смешно, как журавль, поднимая длинные ноги, загрохотал по пути чем-то, полетевшим на пол и вдребезги разбившимся.

– Надя, не пускай сюда детей! Я тут чего-то стеклянное разбил! И вообще, увела бы ты их к себе пока.

– Саш, а ты справишься? – рванула к нему на кухню Надя, сунув Машеньку обратно Ветке на руки. Вода тут же проникла ей в туфли, и ноги сами по себе стали подниматься так же, как Сашины, по-журавлиному. На кухне Саша, стоя на шатком кухонном стульчике, уже стягивал с антресолей деревянный ящик с ручкой и пытался заглянуть в его нутро. Обернувшись к Наде, проговорил еще раз сердито:

– Иди к себе, чего ты сюда пришлепала? Я сам разберусь! И детей в горячую ванну вместе с подружкой своей быстро запихни, иначе простудятся! Вода-то ледяная!

Надежда и впрямь уже успела прочувствовать, что вода ледяная. Смешно задрав юбку выше колен, почти до самых бедер, широко прошагала в прихожую, забрала Машеньку на руки, вытолкнула в подъезд Ветку с Артемкой, прихватив заодно и какую-то оставшуюся сухой обувку, чудом примостившуюся на верхней полочке в прихожей. Они быстро поднялись на третий этаж, и Надежда сразу пробежала в ванную, открутила краны с горячей и холодной водой до отказа. Машенька послушно замерла у нее под мышкой, таращилась испуганно. Потом вздрогнула, услышав истошный материнский, донесшийся к ним в ванную крик и заплакала, вцепившись в ее руку маленькими пальчиками. Опрометью бросившись на этот крик, Надежда наткнулась с разбегу на свою подругу и, отскочив, проворчала сердито:

– Чего ты орешь, как потерпевшая? Что еще случилось?

Ветка стояла в прихожей маленьким столбиком, горестно опустив руки плеточками, удивленно рассматривала свои худосочные бледные ноги в большом зеркале.

– Надька, я что, в трусах была? Ты почему мне не сказала, что я в трусах?!

– Да тебе, дорогая, кол на голове можно было вытесать, когда мы пришли, ты бы не заметила даже. Подумаешь – в трусах она. И что? Хорошенькие такие трусики, розовенькие…

– Ой, как неловко… А холодно-то как! – проговорила она, отворачиваясь от зеркала.

– Сейчас горячая вода наберется, согреешься. Я пойду чайник поставлю. А ты иди, запихивай Артемку в ванну. И сама ныряй туда тоже. Грейтесь быстрее. Вдруг Саша по всему стояку воду перекроет?

– Ой, как неловко, ой, как холодно… – продолжая скулить на ходу, побрела в ванную Ветка. – Ну почему, почему все так? Почему я такая несчастная, Надь? Почему именно у меня кран сорвало, а не у тебя, например?

– Не каркай! – уже в спину сердито проговорила ей Надежда.

Включив на кухне чайник, она затолкала за компанию в горячую ванну к матери с Артемкой и Машеньку, уселась на бортик, плеснула в воду пены побольше и обратилась ко всему плавающему семейству тоном строгой воспитательницы:

– Так. Теперь с Машкиной пуговицей разберемся. Что там за история, рассказывайте.

– Ой! Я забыла! Я же забыла про пуговицу! – рванулась было наверх из воды Ветка, но была отправлена обратно сильной Надиной рукой. – Надо же «Скорую» еще раз вызвать!

– А что это – «Скорую»? – заинтересованно переспросил Артемка, глядя на Надежду ясными хитрыми глазками. Щечки его быстро порозовели, ручки ловко сгребали к себе пену и шлепали потом по белой шапке с удовольствием, направляя белые хлопья во все стороны.

– А это тети-врачи должны на машинке подъехать и посмотреть Машеньке вовнутрь, и все. Их не надо вовсе бояться. Они очень добрые. Вот мы их сейчас вызовем, и Машенька не будет их бояться. Правда, Машенька?

– Нет, они не добрые, тетя Надя! Я знаю! Я когда болел, мне мама их вызывала! Они больно в горло ложкой лезут и уколы ставят!

– Тише, Артемка! Не сочиняй! – шикнула на него Надя. – Скажи лучше, какая пуговица была? Большая или маленькая?

– Не знаю… – хитро пожал плечами Артемка.

– То есть как не знаешь? Ты же видел! Ты прибежал в ванную и сказал, что Машенька пуговицу проглотила… – озабоченно проговорила Ветка. В отличие от сына она все никак не могла согреться, сидела и тряслась, обхватив под водой коленки худыми руками.

– Ага! Конечно, прибежал! Сама стирает и стирает свое белье, а меня с Машкой водиться заставила! Я рисовать сел, а она лезет ко мне со своими игрушками.

– Артемка, так ты наврал, что ли? – тихо и вкрадчиво спросила Надежда. – Скажи честно – наврал? Тебе надоело водиться с Машенькой, и ты сочинил про пуговицу?..

– Ну почему сразу наврал! Врать нехорошо! Ну… Просто… Ведь она и по-всамделишному могла ее проглотить? Так ведь?

– Ах ты засранец маленький! – легонько дала мальчишке подзатыльник Надежда. – Ты же мать свою перепугал до смерти! Надо было сразу сказать, что ты пошутил.

– Надя, не надо его стыдить! Ты что? Пристыживание детей – самое последнее дело в воспитании! От него потом все комплексы личностные произрастают! – строго проговорила вдруг Ветка, вытянув гордо шейку из воды. – Я сама виновата, и правда стирала долго.

– Ну, слава богу, жизнь налаживается, кажется… – весело рассмеялась Надежда, глядя на нее сверху вниз. – Раз про воспитание заговорила, жить будешь, значит.

– Господи, да куда я денусь-то… – тихо и грустно проговорила Ветка. – Конечно, жить буду, выхода-то у меня больше никакого нет.

– Правильно говоришь, подруга. Нету у тебя выхода. Ну ладно, вы тут грейтесь пока, ребятки, а я сбегаю вниз, посмотрю, что там у нас делается. Я быстро!

Она пулей слетела вниз, открыла дверь Веткиной квартиры и с ходу ткнулась лбом в здоровенного мужика, одетого в синий сатиновый, явно не рассчитанный на его богатырскую фигуру кургузый пиджачишко. Он повернулся к ней небритым лицом, моргнул испуганно.

– Вы кто? – спросили они в следующий момент друг у друга дружным хором.

– Я слесарь… – первым опомнился мужик. – А вы хозяйка, да?