Пожалуй, не было смысла в том, чтобы продолжать поиски в заливе Самана в сторону запада – они и так уже слишком сильно удалились от Кайо-Левантадо. На восток от этого острова имелось около одной-двух миль побережья, однако вряд ли Баннистер выбрал бы это место, поскольку оно было открыто для непогоды, частенько надвигающейся со стороны открытых просторов Атлантического океана, и хорошо просматривалось с проплывающих мимо судов. Для Маттеры наступил момент, который он и так долго оттягивал. На вилле он отозвал Чаттертона в сторону.

Он сказал своему компаньону, что ему, Маттере, нужен перерыв – не для того, чтобы отдохнуть или просто развеяться, а для того, чтобы позаниматься подводным плаванием с клиентами, которые за это хорошо платят. Поиск затонувших судов в последнее время стал более затратным, чем они оба предполагали, и каждую неделю их счета с банке уменьшались на тысячи долларов. Катера, генераторы, электронное оборудование, топливные баки, человеческие желудки – все это постоянно нуждалось в наполнении, обслуживании или ремонте, а в здешних местах это стоило недешево. Им уже три раза приходилось менять кабель магнитометра, и каждый новый кабель обходился им почти в четыре тысячи долларов. Они ежемесячно тратили более семисот долларов только на разговоры по мобильному телефону и пользование интернетом. Соленая вода безжалостно разъедала все их имущество. Они – Чаттертон и Маттера – уже более двух лет работают вместе. Их совместные расходы за это время составили около миллиона долларов, но при этом их усилия не принесли им прибыли и на десять центов.

– Ты что, решил соскочить? – спросил Чаттертон.

– Нет, – ответил Маттера. – Но нам необходимо зарабатывать деньги, когда имеется такая возможность. У меня есть клиенты, которые заплатят хорошие деньги за то, чтобы приехать сюда и понырять с нами. Я имею в виду, с тобой. Ты – знаменитость. Ты – прекрасная реклама.

Чаттертон покачал головой.

– Мы здесь боремся за наше с тобой выживание. У Трейси в любой момент могут отобрать его лицензию. ЮНЕСКО уже дышит нам в загривок. Возможно, сейчас, пока мы с тобой разговариваем, какие-то прохиндеи пытаются нас опередить. И в такой ситуации ты хочешь начать возить туристов поглазеть на красивенькие коралловые рифы?

– Я не хочу, но вынужден это сделать, – заявил Маттера. – В течение всего лишь одной недели, Джон. Улыбайся, ставь свои автографы в каких-нибудь книгах, рассказывай что-нибудь интересное. Нам нужно сделать то, что мы можем сделать.

Залив Самана – это потрясающее место, если вам не нужно искать в нем пиратский корабль. В течение недели Чаттертон и Маттера возили группу состоятельных американцев нырять к обнаруженному им парому, к каким-то затонувшим пушкам на расположенном неподалеку мелководье Банко Пердидо и даже к «Толосе» – одному из галеонов, обследованных Боуденом. Оба компаньона много улыбались и смеялись, а Чаттертон рассказывал душераздирающие истории о том, как он погружался к немецкой подводной лодке и к «Титанику». Однако как только у компаньонов появлялась свободная минутка, они говорили о том, где же им теперь искать «Золотое руно», и никто из них не мог дать ответа на этот вопрос.

Когда «туристическая неделя» закончилась, они повели своих клиентов поужинать в «Тонис». Электричество опять отключили, и поэтому вся компания ела в темноте, стараясь насладиться пивом «Пресиденте лайтс» еще до того, как оно станет теплым. Разговор зашел о недавнем событии, оказавшемся в центре внимания выпусков международных новостей.

В 2007 году «Одисси Марин Эксплорейшн» – публично торгуемая компания, занимающаяся поиском и подъемом на поверхность обломков затонувших судов, – установила в этой сфере деятельности своего рода рекорд, подняв превеликое множество серебряных монет общей стоимостью полмиллиарда долларов с судна, затонувшего в начале девятнадцатого века неподалеку от Гибралтара. Теперь, когда прошло больше года, Испания предъявила свои права на этот затонувший корабль и потребовала вернуть поднятые с него ценности испанскому правительству. «Одисси» с этим не согласилась, и два оппонента начали друг с другом судиться. Данному судебному разбирательству, похоже, предстояло определить будущее поисков затонувших сокровищ частными лицами.

Один из туристов спросил, не боятся ли Чаттертон и Маттера, что какое-нибудь правительство может предъявить свои права на «Золотое руно». Чаттертон отрицательно покачал головой.

– В этом-то и прелесть пиратского корабля, – сказал он. – Такой корабль не принадлежал ни одной стране. Ни одно правительство не может предъявить на него своих прав.

– То есть все найденные на корабле сокровища будут вашими? – поинтересовался турист.

– На нем, возможно, и нет никаких сокровищ, – ответил Маттера. – Кроме того, сокровища – не главное.

На лице туриста появилось выражение недоумения.

– Сокровища то и дело кто-нибудь находит, – пояснил Маттера. – А пиратский корабль, бороздивший моря в золотой век пиратства? Такой корабль можно найти раз в жизни. И это – немеркнущая слава.

Чаттертону и Маттере не терпелось снова заняться поисками пиратского корабля, однако, когда они наконец-таки стали разрабатывать план дальнейших действий, выяснилось, что искать-то уже и негде. Они ведь уже обследовали все подходящие участки возле Кайо-Левантадо и осмотрели морское дно во всех местах, в которых был получен сигнал от магнитометра. Впервые с момента, как они прибыли в Саману пять месяцев назад, у них иссякли идеи.

В течение последующей недели они занимались только тем, что приводили в порядок катер и возились в расположенном рядом с виллой сарае, в котором они хранили свое оборудование. В перерывах между этой рутинной работой они задавались вопросом, кто из них первым скажет, что выбывает из этой игры. Они соскучились по своему дому, денег их теперешняя деятельность не приносила, их живьем съедали москиты, питались они только лишь пиццей и глазированными хлопьями, и вообще находились сейчас черт знает где. Карла, жена Чаттертона, и Каролина, невеста Маттеры, стали задаваться вопросом, а не могли бы их мужчины приезжать домой почаще.

Чаттертон и Маттера зашли в «Фабиос», чтобы покушать и обсудить, что же им делать дальше. Им обоим уже приходило в голову – и не раз, – что им стало бы легче, если бы они выбросили из головы мысли о пиратском корабле и снова занялись поисками судна, перевозившего сокровища, прежде чем ЮНЕСКО прижмет таких, как они, к ногтю. А еще – хотя им обоим очень не нравилась такая мысль – они могли бы даже вернуться к своей прежней жизни – такой, какой она была до того, как они стали работать вместе, – пока у них все еще остается достаточно денег для того, чтобы заняться более надежным бизнесом.

Они заказали пиццу и ели ее в основном молча. Тишину нарушали лишь звуки песни Шакиры, клип которой крутили по старенькому телевизору, установленному над их головами. Однако затем у них завязался разговор. Какие есть данные о том, что этот пиратский корабль лежит именно на глубине двадцать четыре фута? И какие есть подтверждения того, что он затонул именно возле Кайо-Левантадо? Боуден, похоже, был убежден в этом, но на основании чего? В сведениях, собранных Маттерой, этот остров даже не упоминался – в них только сообщалось, что пиратский корабль затонул в заливе Самана. За все то время, которое они занимались данными поисками, они ни разу не подвергли сомнению утверждение Боудена о том, что корабль Баннистера затонул именно возле острова Кайо-Левантадо. Они, кстати, не подвергали сомнению и другие его утверждения. Чаттертон достал свой сотовый телефон и позвонил Боудену. Двумя днями позже Чаттертон и Маттера уже летели на самолете в Майами, чтобы поговорить с Боуденом о том, что ему на самом деле известно.