Они встретились с Боуденом за завтраком в Саут-Майами в ресторане «Деннис». Чаттертон и Маттера сразу перешли к делу. Им нужно было знать, почему Боуден полагает, что «Золотое руно» лежит на глубине двадцати четырех футов. А еще им нужно было знать, почему он уверен, что оно пошло на дно возле острова Кайо-Левантадо.

– А много ли вы знаете о том, что на самом деле произошло с галеоном «Консепсьон»?

Судно «Консепсьон» было одним из трех затонувших галеонов, на которых Боуден заработал себе репутацию. Он стал знаменитым благодаря той многолетней кропотливой работе, которую проделал на обломках этого корабля. Этим его усилиям была затем посвящена очень длинная статья, напечатанная в журнале «Нэшнл джиографик», – статья, которую Боуден сам и написал.

– Нам о его судьбе известно лишь в общих чертах, – сказал Маттера. – Но какое это имеет отношение к «Золотому руну»? Судно «Консепсьон» затонуло за пятьдесят лет до того, как Баннистер заявил о себе.

Боуден ответил, что это действительно так. Однако в течение нескольких десятилетий после того, как судно «Консепсьон» пошло ко дну, никто не мог найти ни само судно, ни тех несметных сокровищ, которые оно перевозило. Ситуация изменилась в 1686 году, когда Уильям Фипс – малообразованный капитан судна и бывший пастух из региона, находившего на территории нынешнего штата Мэн – заключил удивившую всех сделку с самим королем Англии. Согласно этой сделке, Фипсу разрешалось искать это затонувшее судно. Во время своего плавания Фипс зашел в залив Самана, где он надеялся выгодно поторговать с туземцами. Там его экипаж натолкнулся на обломки «Золотого руна».

– Они видели его? – спросил Чаттертон.

– Они не просто видели его, – ответил Боуден. – Они видели его вблизи.

Он засунул руку в огромный карман своей рубашки «Бимини Бэй» и, вытащив из него сложенный лист бумаги и очки, стал читать выдержки из бортового журнала «Генри» – одного из судов Фипса.

В три часа пополудни капитан Фипс отправил баркас и полубаркас с большим количеством людей и оружия проплыть вдоль берега и попытаться найти место, подходящее для кренгования. Примерно в двух милях от нашего судна они обнаружили обломки корабля, находящегося на глубине четырех фатомов[18] воды и сожженного до батарейной палубы. Это, по их мнению, был корабль в четыреста тонн. Они также нашли два или три пушечных ядра, на которых имелась метка в виде широкой стрелки, и несколько кремневых ружей… Сделан вывод, что, судя по всему, этот корабль принадлежал пирату Баннистеру, который кренговал свое судно и был застигнут врасплох какими-то из наших английских фрегатов.

Чаттертона и Маттеру впечатлил тот объем информации, который содержался в этой простенькой записи в бортовом журнале. Эта информация была подробной и, более того, основывалась на словах очевидцев, лично видевших обломки «Золотого руна», причем всего лишь через несколько месяцев после того, как оно затонуло. Один фатом равнялся шести футам – а значит, «Золотое руно» и в самом деле лежит на глубине около двадцати четырех футов. На нем могут находиться пушечные ядра, некоторые из которых имеют метку в виде стрелки – символ, использовавшийся английским королевским военно-морским флотом. На судне должны иметься свидетельства того, что он было сожжено, а также на нем могут находиться мушкеты, из которых пираты стреляли по английским военным морякам.

Все эти подробности заворожили Чаттертона и Маттеру. Тем не менее ни одна из них не давала им подсказки, где могут находиться обломки этого судна. Поэтому Чаттертон и Маттера задали Боудену, пожалуй, самый главный из имеющихся у них сейчас вопросов: почему он, похоже, абсолютно уверен в том, что «Золотое руно» затонуло возле острова Кайо-Левантадо?

У Боудена имелся ответ и на этот вопрос. Именно там охотники за сокровищами осуществляли поиски на протяжении десятилетий и даже столетий, а в сфере поиска сокровищ подобное постоянство на уровне поколений зачастую являлось самым лучшим индикатором. Кроме того, название острова, которое происходило от испанского слова «приподнимать», подсказывало, что это место издавна использовалось для кренгования судов. А еще подтверждением тому стала находка, которую сделала «Мисс Вселенная».

В 1980 году в Доминиканскую Республику приехала бригада кинематографистов, намеревающаяся снять там эпизод телевизионного документального сериала, который назывался «Морские поиски». Ведущая этого сериала – двадцатипятилетняя Шон Уэзерли – незадолго до этого завоевала титул «Мисс Вселенная» и должна была появиться на телеэкранах в сериале «Спасатели Малибу» и других телевизионных передачах. На этот раз ее работа заключалась в том, чтобы надеть акваланг (и обтягивающий костюм для подводного плавания) и, «дрожа от страха», погрузиться в морскую глубину в некоторых самых опасных для человека местах. Работа же Боудена во время съемок заключалась в том, чтобы быть для нее проводником.

Он повез Уэзерли на остров Кайо-Левантадо. Там, ныряя в море у западного края острова, она нашла на дне в иле большой керамический кувшин, который был целым. Боуден встречал фотографии подобных образцов в книгах и аукционных каталогах. По его мнению, этот кувшин был изготовлен в Европе в семнадцатом веке, а значит, он вполне мог когда-то находиться на борту «Золотого руна». Боуден после этого много раз обшаривал дно в данном районе, но ему так и не удалось найти ни одного подобного артефакта.

Маттера в спешке делал короткие записи на салфетке: «люди присматривались к Кайо-Левантадо веками»; «слово “Левантадо” происходит от слова “приподнимать”»; «мисс Вселенная». Чаттертон не записал ни одного слова.

– Ты собираешься все это просто запомнить? – спросил Боуден у Чаттертона.

– Нет нужды. Я не считаю, что эти твои сведения имеют в данном случае какое-то значение.

Потом Чаттертон добавил, что, если люди всегда во что-то верили, это еще не означает, что это было правдой. Его собственный опыт ему подсказывает, что наиболее ценные находки почти всегда делаются именно там, где никому даже и не приходило в голову искать. Что касается данного острова и его названия, то он, возможно, и использовался для кренгования, но не таким пиратом, каким был Баннистер. И, наконец, хотя он и помнил Шон Уэзерли – великолепную женщину, – найденный ею кувшин вполне могли уронить в воду с любого из множества проплывавших мимо острова в ту эпоху судов.

Французская карта залива Самана, около 1802 года. Кайо-Левантадо на ней называется «Cayo Banistre».

Боуден покачал головой и сказал, что у него сильное предчувствие насчет Кайо-Левантадо. Однако для Чаттертона это не имело значения: он не руководствовался в работе никакими предчувствиями. Он сказал, что с уважением относится ко всему тому, чего добился Боуден в своей деятельности, однако с еще бульшим уважением он относится к фактам. А факты, которые он и Маттера собрали за последние пять месяцев, свидетельствуют о том, что «Золотого руна» возле острова Кайо-Левантадо нет.