– От чего? – снова потребовала конкретики Света.

– От потери любимой девушки. Я жить без неё не могу. Мы же друзья? Я могу тебе доверить это важное дело? – Костя выкладывал информацию, не давая Свете опомниться и сказать «нет». – И ещё, я понял, что у тебя проблемы с жилплощадью. У меня есть отличный риелтор. Он мне очень обязан, поэтому подберёт тебе хороший вариант, а я дам денег на первый взнос за квартиру. Идёт?

– Мне что-то нехорошо, – честно сказала Светлана, резко вскочив. – Я… Мне надо уйти.

Она махнула рукой на попытавшегося было устремиться за ней Константина, едва не съездив тому по носу, и быстро вылетела из зала. Одевалась беглянка уже на улице.

Света даже не плакала.

Слёз отчего-то не было.

Она внутренне тряслась и подвывала, изредка моргая сухими глазами. Голова кружилась и была тяжёлая, как у гриппозной больной.

Говорят, когда у человека горе, деловитое равнодушие похоронных агентов срабатывает как своеобразная психотерапия. А уж беготня по бюрократическим инстанциям и вовсе замещает в сознании все прочие мысли, кроме одной: добыть наконец вожделенную подпись с печатью. В Светиной жизни таким похоронным агентом была Дарья Антоновна. Какие могут быть личные трагедии, когда дома такая затейница?

Когда Света, с трудом попадая в замок, открыла двери и ввалилась в квартиру с целью запереться в ванной и порыдать, в прихожую вылетела маменька, гневно потрясая какой-то бумажкой.

– Мам, мне сейчас не до чего, – попыталась откреститься от надвигающейся бури Света. Но не тут-то было. Если Дарья Антоновна хотела поорать, ничто не могло заставить её отказаться от столь радужных планов.

– Ты что, эмигрируешь? – Мама топала ногами и продолжала махать непонятным листком, как белым флагом.

Желание поплакать окончательно улетучилось, и Светлана застыла посреди прихожей, очумело переваривая вопрос.

– Нам пришёл счёт на телефон! Астрономический! Ты разговаривала с Америкой! Ты что, нашла там себе хахаля и собираешься бросить родину?

– Господи, мам, что опять? – бесстрастно проговорила Света. – Я больше не могу слушать этот бред! Какой хахаль? Какая родина?

– Страна, которая тебя вырастила и воспитала! – с пафосом выкрикнула мама.

– До сих пор я всегда думала, что это ты меня вырастила и воспитала. Что за странный всплеск патриотизма?

– Значит, он всё же американец! – почти просипела родительница и разве что не плюнула на пол от переполнявшего её негодования. – Какая подлость!

– Да с чего ты взяла? – не смогла не возмутиться Света. – Нет у меня никого! И не звонила я! Сколько можно придумывать всякие глупости?

– Ты меня измучила, – воскликнула мама. – Когда я вас растила, я надеялась на спокойную старость!

– Мама, я уеду, не волнуйся, я нашла хороший вариант. Будет тебе с завтрашнего дня спокойная старость… – начала было Света. Но снова не так, как хотелось бы маме.

– Не смей так со мной разговаривать! – во всю мощь рявкнула мама. – Мне до старости, как тебе до луны! Я ещё сама замуж выйду, может! Старухой она будет меня называть! Нет, ну надо же такое сказать: я – старуха. Да как у тебя язык повернулся?

Слово за слово, пока Света, привычно пытаясь не вслушиваться, отступала, сдавая позиции, Дарья Антоновна развивала мысль и доразвивалась до совершенно фантастического итога, на ходу додумав коварный план собственного умерщвления руками бесстыжих дочерей в союзничестве с западными женихами и подлецом Пашей, который тёщу терпеть не может.

Молча выдернув из рук матери листок, оказавшийся действительно довольно крупным телефонным счётом, Светлана тут же выяснила, что счёт пришёл соседям, а в их почтовый ящик попал по недоразумению. Но такая мелочь уже не могла остановить разбуянившуюся маму.

Подумаешь – не их счёт. Да его специально подсунули, чтобы расшатать мамину нервную систему и довести её до могилы.

Закончив выступление привычным «не дождётесь, я ещё на ваших похоронах простужусь!», Дарья Антоновна удалилась промочить горло, дабы вернуться и продолжить. Света, прекрасно предвидевшая развитие событий, схватила трубку и торопливо закрылась в ванной.

Там она устало опустилась на бортик и включила воду. На плечи тяжёлым рюкзаком наваливалась апатия.

Всё шло не так.

Костя…

Как он мог?

А, собственно, разве он ей что-то должен? Разве он что-то обещал? Да ведь сама же видела, что он даже имени не спросил. Да и на втором свидании только в конце сообразил, что не знает, как её зовут. Разве так ведут себя с женщинами, которых любят? Дружбу он предложил! Да какая может быть дружба между мужчиной и женщиной? Любая, но только после или вместе с постелью. Но никак не вместо – иначе это будет оскорблением. И если уж он предлагает дружбу, то, следовательно, в Светочке никакую женщину в упор не видит. Орудие для завоевания своей Лены – да, а женщину – нет.

Света придирчиво посмотрела в зеркало и вдруг начала торопливо раздеваться, словно ей самой следовало немедленно убедиться, что она женщина.

Сурово проинспектировав грудь, талию, ноги и с пристрастием изучив физиономию, она всё же констатировала: женщина имела место быть. И вполне симпатичная, даже можно сказать красивая – большие глаза, правильные черты лица, брови, ноги опять же не кривые, талия без живота, бёдра без целлюлита…

Тут она снова встревожилась и изучила бёдра снова. Нет, не было там дефектов. Так в чём проблема? Чем она хуже какой-то там Лены? Тем более, что Лене Мануров был не нужен – судя по тому, что он рассказал. А Светлане очень даже нужен был. Она им грезила, бредила и вообще отказывалась понимать, что ничего не выйдет. Как говорится, глаза боятся, а руки делают.

Именно так заявила ей однажды бабулька-активистка, собиравшая подписи за снос гаражей во дворе. Света тогда посмеялась, потому что гаражи казались незыблемыми, как статуя Свободы или как пирамиды в Гизе. Но время шло, гаражи снесли, а на их месте образовался маленький аккуратный скверик, в котором всё та же бабулька победоносно восседала на лавочке и готовила общественность к новым подвигам.

– Я тоже могу. Главное – уверенность! – не совсем уверенно, но весьма напористо заявила своему отражению Света. Голое отражение пугливо блестело глазами и чего-то ждало.

В дверь с упорством дятла долбилась мама. Она желала продолжить диалог.

Света набрала номер подруги и, дождавшись, пока Катя ответит, выпалила:

– Катюха, я еду к тебе с ночёвкой. Есть очень серьёзный разговор.

– Пить будем? – деловито уточнила та.

– Нет. Нам нужна ясная голова, – поразмыслив, отрезала Светлана.

– Тогда полусухое, – в свою очередь уверенно заявила Катя. – Оно очень стимулирует мыслительную деятельность. Мне как раз сегодня клиенты презентовали. А ещё я скоропостижно закончила диету и купила пироженки. Теперь сижу, смотрю на них, и мне так стыдно. А ещё страшно. Я боюсь, что сожру всё одна. Так что выдвигайся, мне нужна помощь.