Спутница фыркнула, но спорить с очевидными, лежащими, в общем-то, на поверхности фактами не стала. Аккуратно расстелила на скамейке какую-то тряпку, после чего села. Подождала секунду:

– На звезды смотришь?

– Угу. – Это тоже было очевидным, и спорить Виталий даже не пытался.

Тамара несколько секунд подождала, убедилась, что продолжения не намечается, и осторожно потрогала кончиками пальцев его щеку. Улыбнулась, это видно было даже в темноте украинской ночи:

– Небритый мужчина выглядит неряшливо.

– Да, я это не раз слышал.

– Я это к тому, что ты небрит.

– Я не небрит, я брутален.

Тамара хмыкнула.

– Так и собираешься всю ночь сидеть, брутальный ты наш?

– Зачем? Вот придумаю, как от тебя отделаться, и пойду спать.

– И не надейся.

– Тогда, может, признаешься, на кого работаешь?

– В смысле?

– В прямом. То, что ты здесь представляешь интересы не особенно серьезной конторы, я знаю. Вопрос: какой?

Тамара вскинулась, наткнулась на холодно-спокойный взгляд Третьякова и не стала отрицать очевидное.

– Когда ты догадался? И как?

– В первый же день. Все довольно просто, милая. Я видел твой автомобиль. Ты сказала, что была за рулем. С такой дистанции тебя бы искрошило, и двигатель бы не спас. Единственный вариант – нырнуть вниз, на пол. Из крайне неудобного положения, к слову. У тебя были доли секунды, но ты в ступор не впала и среагировала так, как нужно. То есть имеют место наработанные рефлексы.

– А может, у меня от природы так?

– Может, – не стал спорить Виталий. – Но для подозрений достаточно. К слову, ты выбрала очень ненадежный способ внедрения. Могли ведь и убить, там олухи совсем без интеллекта были.

– И только?

– Нет. Второй прокол был почти сразу же. На случай, если нас сейчас твои боссы слушают. Ребята, ну это же элементарно. Вы ошиблись с образом. Когда женщина – инженер, у нее и стиль мышления соответствующий, и разговор. Темп болтовни может быть любой, тут все от человека зависит, но когда она вплетает в нее расспросы, по стилю соответствующие психологу… Меня подобное вычленять учили. Ребята, я бы понял, будь она, к примеру, журналисткой, но простой инженер… В общем, тоже не доказательство, но насторожиться заставляет моментально. Ваш прокол.

– Ну, знаешь…

– А еще ты очень часто выходишь из образа болтливой дуры. То трещишь без умолку и несешь оппозиционную дурь, то резко перестаешь и говоришь даже чересчур здраво. Не бьется. Как видишь, все косвенно, однако вместе… В общем, извини, но или ты завтра идешь своей дорогой, или эвакуируешься, или честно рассказываешь мне, на кого работаешь.

– А если совру?

– Милая, ты ж не знаешь уровня моей информированности. И если твои хозяева не те, кого ты озвучишь, то достаточно быстро проколешься на какой-нибудь мелочи. И тогда, извини уж, разговор пойдет совсем другой. Итак?

– Никакого внедрения не было, – фыркнула Тамара. – Ты прав, слишком ненадежный способ. У меня было свое задание. А эти уроды просто оказались на дороге. О тебе я вообще не знала. А что ты не простой человек, поняла, когда не смогла тебя прокачать. К слову, это непрофессионально. Обнаружив мои действия, ты должен был подыграть и выдать заранее подготовленную легенду.

– Ну, я ж тоже не Джеймс Бонд. Но разговор сейчас не обо мне. Итак, кого ты представляешь?

Тамара сказала. Виталий удивился. Нет, не тому, что представитель какой-либо спецслужбы оказался здесь. Как и любая зона конфликта, эти места агентами разного уровня должны быть просто нашпигованы, а границы интересов даже самой задрипанной разведки стремятся к бесконечности. Но вот сам факт существования конкретно этой конторы вызывал неподдельное удивление. Которое Виталий, впрочем, успешно скрыл.

Ну а куда деваться? Он читал список возможных фигурантов, с которыми мог пересечься. Конкретно этих среди них не было. Так что жирный плюс – обнаружил возможных союзников или нейтралов, но, в любом случае, не врагов.

И второй плюс. Он-то рассчитывал взять ее в разработку, а теперь заниматься этим не требовалось. Одним геморроем меньше. А начальники между собой пускай сами разбираются. Потом, когда все закончится.

– Ясно все с тобой. – Виталий аккуратно извлек из кармана плитку шоколада. – Будешь?

– А давай.

– Не боишься растолстеть?

– От шоколада? Нет. Видишь, он весь в кубиках, значит, и на животе будут кубики. А чтоб растолстеть, надо есть что-нибудь круглое, вроде «киндер-сюрприза».

– Ню-ню. Ничто весной нас так не бесит, как зад, который много весит.

– С нашей работой мне растолстеть не грозит. Главное, не замерзнуть. – Тамара зябко передернула плечами.

– А вот это тебе уж точно не грозит.

– Это почему?

– Где-то я слышал, что в среднем температура тела у женщин на полградуса выше, чем у мужчин. Соответственно, женский пол – это пол с подогревом.

– Х-ха! По тому, как человек отдыхает на природе, видно, как природа отдохнула на нем. А ты отдыхаешь нагло. Я так, кстати, тоже люблю.

– Сработаемся, – усмехнулся Виталий.

Что же, похоже, и дальше придется путешествовать в компании. Геморрой лишний, но зато не так скучно. А там видно будет.

Вертолет прилетел рано утром, когда солнце еще толком не взошло и видимость была так себе. В какой-нибудь гражданской авиакомпании на предложение полетать в такую рань покрутили бы пальцем у виска, но военным на подобные условности было плевать. С солидным ревом и присвистом от рубящих воздух лопастей «восьмерка», рабочая лошадка отечественной армии, лихо вынырнула из-за ближайшего холма и тут же, не теряя времени на маневры, плюхнулась в сотне метров от сенохранилища.

Виталий не без гордости рассматривал эту немного олдскульную, но чертовски функциональную машину. Несмотря на пузатые обводы, предмет насмешек обожающих все иностранное долбодятлов, ракеты на пилонах смотрелись очень внушительно. А выпрыгивающие из машины десантники и вовсе отбивали желание зубоскалить.

Виталий на всякий случай предпочел держать руки на виду – мало ли что. Все же здесь и сейчас пусть урезанная, но война, и парни, каждый день шкурами рискующие, дерганые и резкие. Могут выстрелить, а потом уже смотреть в кого. Однако прибывшие отличались, похоже, железной дисциплиной и крепкими нервами. А еще их командир знал Третьякова в лицо, поскольку ни о чем не спрашивал, только молча козырнул.

Виталий посмотрел на него и остался доволен. Орел! Как раз таким и должен выглядеть офицер в глазах обывателей. Могучий, храбрый, обвешанный оружием. Наверняка, посылая его сюда, руководствовались в том числе и этим соображением. Чтоб, значит, производил впечатление и одним своим видом пресекал у наемников всякие ненужные мысли. И – наверняка в подражание какому-то киногерою – сигара