— А что ты трясся как осиновый лист, когда ко мне приехал?

— А ты бы не тряслась, если бы тебя на допрос вызвали?

— Во-первых, тебя еще не вызвали. Во-вторых, я полагаю, что вызовут они тебя только для проформы. Записать общие сведения о потерпевшей со слов лиц, хорошо ее знавших. Это обычная процедура. И меня могут вызвать, если докопаются, что мы давно знакомы.

— Вот поэтому я к тебе и приехал, — неожиданно оживился Иван. — Меня же, наверное, будут спрашивать, не было ли чего-нибудь этакого в последние месяцы ее жизни…

— Чего этакого? — не поняла я.

— Ну… Не было ли каких-нибудь изменений, новых подозрительных знакомств…

Я никак не могла взять в толк, к чему он клонит. Вряд ли меня можно назвать новым подозрительным знакомством. Мой собеседник сообразил, что имеет место недопонимание, и развил свою мысль:

— Помнишь, полтора месяца назад она отвезла к тебе свои вещи?

— И что? Ты считаешь, что в тех вещах лежит завещание, ради которого ей раскроили череп? Не ерунди. В тех вещах ничего такого нет. Коробка со старыми фотографиями.

— А компьютер? — парировал Иван. — Почему она отвезла компьютер к тебе?

— Идиот! — Я разозлилась не на шутку. — Держу пари, что после приезда Петруччо ты тоже стал запирать свою дверь на ключ.

Возразить ему было нечего. Действительно, пока в квартире обитали Иван, Женька и Иванов бойфренд, межкомнатные замки не использовались. Точнее, их просто не было. Замки появились через неделю после заселения Петюнчика, когда выяснилось, что парнишка не видит разницы между своим и чужим. Иван имел с ним серьезную беседу, но для порядка замки вставил, чтобы у братца не было соблазна запустить руки в чужое.

— Ну, тогда я об этом говорить не буду. Если только этот козел не проболтается.

— А ты скажи, что Женя вроде собиралась продавать свой компьютер. Он же не знает, у кого сейчас комп?

— Нет, — покачал головой Иван, — не знает, это факт. Хотя уже пытался это у меня выяснить. Я ничего ему не сказал, я же не идиот.

— Слушай, а ведь у нее должны быть еще родственники. Мама вроде жива. Надо бы ей позвонить.

— Ты что, смеешься? У них же там телефона наверняка нет.

— Придется этого уродца потрясти. Не может такого быть, чтобы никакой связи не было.

Иван согласился, что связь обязательно должна быть, и под моим нажимом дал обещание вытрясти информацию из братца Петруччо. На этом мы расстались. Ванька нырнул в метро, я поехала в сторону Филей.

Через неделю состоялись Женькины похороны. Народу было много, пришли все, кто так или иначе сталкивался с ней по работе. Молодчина Иван взял на себя организацию поминок, мы скинулись, кто сколько может. Поминки были заказаны в небольшом кафе. Все прошло очень тихо и спокойно, только девчонки из агентства плакали навзрыд. Из Верхней Яйвы не было никого. Братец Петя на многочисленные вопросы отвечал одной фразой: «Мама приехать не смогла».

Поздно вечером, развезя расстроенных девчонок по домам, я вернулась к себе на Фили. Спать не хотелось, хотя стрелка часов перевалила далеко за полночь. Сильно болела голова, в которой бродили невеселые мысли на тему нелепых случайностей. Женька, такая молодая, красивая и трудолюбивая, могла бы сделать приличную карьеру, если не за границей, то в России уж точно. И вот ее нет, потому что в ненужное время она оказалась в ненужном месте. Неожиданно вспомнился ее последний визит, когда она, сияя, сообщила о своей любви. Стало совсем грустно, я поплелась на кухню в поисках универсального быстродействующего средства от всех проблем.

Вообще-то я человек совершенно непьющий. Коньяк покупаю раз в год, когда жду гостей на день рождения. Недопитая бутылка стоит у меня в шкафу практически до следующего дня рождения. Но сегодня рюмка, а то и пара рюмок совсем не помешают. С непривычки я поперхнулась и закашлялась, но все же большая часть коньяка ушла в нужное горло. Я налила вторую рюмку, села на диван и стала ждать, когда подействует первая доза. Доза подействовала на удивление быстро, голова перестала болеть, мысли приобрели ясность, разрозненные факты стали выстраиваться в причудливые схемы. Возникло чрезвычайно приятное ощущение, что вот-вот я ухвачу некую суть. Однако время шло, а суть никак не ухватывалась. Более того, я уже плохо понимала, какую суть нужно уловить. Пришлось выпить вторую рюмку и сесть за компьютер. Так думать было привычнее и легче.

Я открыла вордовский файл и нарисовала таблицу из двух столбцов. Левый обозначила «Факты», правый — «Мои комментарии». Я внимательно посмотрела на таблицу, и она мне понравилась. Очень лаконичная и в то же время информативная.

Первый факт я написала очень быстро: «Убийство Евгении». Теперь следовало заполнить второй столбик, но вот что туда написать? Я задумчиво наполнила рюмку, отпила маленький глоточек — и вдруг меня осенило. Надо записывать вопросы, которые возникают у нормального человека, когда он узнает об убийстве хорошего знакомого. Записав все вопросы, надо попытаться их сгруппировать и вычислить ответы. Я понимаю, что со стороны все это звучит полным бредом, но коньячные пары несколько искажают восприятие действительности.

Немного подумав, я записала первый вопрос: кто убил Евгению? Хороший вопрос. Если я на него отвечу, меня сразу сделают полковником милиции. Какие могут быть варианты ответа? Во-первых, конечно же, маньяк. Милиция, правда, маньяком его считать отказывается. По их комментариям выходит, что нет оснований полагать, что все эти происшествия — дело рук одного человека. Версия с маньяком казалась наиболее убедительной, но в детективах, коих я на своем веку прочитала немало, самая убедительная версия на поверку всегда оказывается пшиком, а убийца либо муж, либо любовник, либо близкий родственник. Причем в детективах этот муж/любовник/родственник обычно болтается рядом с сыщиком практически с самого начала книги, зачастую втирается в доверие и сообщает массу дезинформации, дабы пустить следствие по ложному следу.

Версия, что убийцей является кто-то из числа близких знакомых, показалась мне очень перспективной. Осталось только вычислить, кто бы это мог быть.

Ивана я отмела сразу. Правда, по законам жанра лица, не имеющие явных мотивов, довольно часто имеют мотивы скрытые. Я попыталась отыскать в отношениях Ивана и Женьки скрытые мотивы. Единственным достойным внимания событием, которое могло вызвать большое неудовольствие Ивана, явилось заселение верхнеяйвинского братца. Но для решения этого вопроса не нужна была такая крайняя мера, как убийство. Потому что в результате братец остался, а вот спокойного, вовремя и вперед платящего жильца Иван лишился. Если уж ему бы и приспичило кого-нибудь убить, то гораздо логичнее было бы пристукнуть Петруччо.

Всех женщин, вне зависимости от ориентации, я вычеркнула скопом. Способ, которым совершались убийства, указывал, что это дело рук мужчины.