подняла на него глаза. Такие абсолютно разные, но в чём-то похожи. Опустила взгляд на его губы — тонкие, розоватые, рыжие волосы усов и бороды аккуратно обрамляют их изгибы. Этот парень необычно красив и яркий, как солнышко, которое обязано согреть и нести радость. Заметил направление моего взора и раздумывать долго не дал. Впился в мои поцелуем, в котором, клянусь, очень пыталась утонуть. Но, словно, шлепок в лужу и никакого блаженного покачивания на волнах. Пропустила глубже в рот, покоряясь его исследующему языку. Сладкий запах мяты бил в нос и ненавязчивый бриз морского парфюма рассеивал всё в шлейф стыда и сожаления. Сильные руки обвили спину и затылок, страстно вжали в себя, ощутила его эрекцию. Что ты творишь, Вика?! Крик из недр отупевшего мозга.

— Потерпели бы до вечера, — гром, удар, нокаут. Сунуть голову в духовку?! Оттолкнула от себя напарника, повернувшись лицом к вошедшему.

Герман стоял в цехе с перекошенным лицом, губы его сжались с невероятной силой, а взор небесно-голубых глаз буквально почернел, превращаясь в тяжёлое грозовое облако.

— Простите, — счастливый и ничего не подозревающий Савва виновато улыбнулся. — Мы забылись.

Мы… Слово, как приговор. Мы? Нет никаких мы или нас. Я сглупила и отдалась порыву, но этого не объяснить ни тому, ни другому. Почему пол не зыбучий песок?

— Лобызаться можете сколько угодно после, а на работе будьте любезны соблюдать порядок, — подобный тон в его голосе слышала впервые. И почему мне должно быть стыдно?! Ты с утра был ни чем не лучше меня сейчас. — Виктория, зайдите ко мне в кабинет, как закончите утренние прелюдии.

Разворачивается и уходит, хлопнув дверью так, что дрогнули стены.

— Ого, наш босс-кашевар сегодня явно хреново спал, — улыбнулся Савва.

— Наоборот, — буркнула, не подумав.

— Что? — не понял мужчина.

— Ничего, просто ляпнула. Не бери в голову. Я хочу кофе и что-нибудь съесть, — устало произнесла, держась за лоб. — А ещё должна позвонить заказчику и выслушать всё, что они обо мне думают.

— Давай я позвоню, — парень приобнял меня за плечи, но я поспешила избавиться от его рук.

— Нет, я всё же шеф-кондитер и получать головняки — моя прерогатива.

— Ладно. Тогда я возьму нам кофе в баре и у Фила спрошу чего-нибудь на хлеб.

— Не ходи на кухню, — сердце вдруг обеспокоенно заныло. Я не представляла, что у Геры на уме, потому невольно переживала за Савву. Пострадает парень ни за что.

— Брехливый пёс не кусается, помнишь? — озорно улыбнулся и вышел из цеха.

Снова упала на стул, запустив пальцы в волосы. Что вообще сегодня творится?! С утра нежилась в руках Германа, потом била морду его невесте, а под конец, кажется, завела шашни со своим подчиненным. Как сейчас всё это уместить в голове и разложить по полочкам? Лучше бы я слегла сегодня с температурой. Перед глазами всё ещё взгляд мажорчика. Ему было неприятно, готова поклясться, что различила в черноте синевы не только злость, но и обиду с болью, которые вмиг потушили мои несчастья.

Пока приканчивали завтрак, Савва болтал без умолку. Напомнил о понедельнике и я опять не смогла дать конкретный ответ. Мысли витали в кабинете шеф-повара. Что он делает сейчас? Что думает обо мне? Ведь он хотел объясниться. И когда та красотка целовала его он был больше похож на каменную статую. Её поцелуй не поглощал его, так же как и меня поцелуй Саввы. Только вот с моей стороны выглядело для мажорчика всё эффектней. Чёрт! Но красноголовая назвала его женихом! И в его квартиру явно сама попала. Не стал бы он её впускать, зная, что не один. Значит у неё есть ключи.

Поток мыслей, догадок и недосказанности изводил до белого каления. Тонна вопросов и ни одного ответа.

— Пойду к Герману Юрьевичу, — решительно направилась к дверям.

— Может с тобой сходить? — Савва глянул обеспокоенно.

— Не надо. Справлюсь.

Постучать в дверь его конуры даже не успела. Быстро вылетел ко мне, схватил за руку и, втянув в кабинет, жестоко припечатал спиной к стене. Смотрит в ярости пару секунд, а после творит, что-то непонятное. Рука больно сжимает волосы на моём затылке и притягивает лицом к нему. От этой близости стало одновременно и страшно, и жарко.

— Не смей мешать мои поцелуи с его, — прорычал он так, что ощутила вибрацию в его голосе.

— Чисто по-мужски мыслишь. Класс! Вам можно пристраивать свой член во все дырки, а нам даже просто поцеловать симпатягу нельзя.

От этих слов думала рассыплюсь на мелкие частицы. Его широкая ладонь нацелилась на мою шею, но мужчина сдержал порыв и, сжав её в кулак, резко отошёл. Опустил голову о чем-то горько думая, выдохнул:

— Два года назад я мечтал сделать ту женщину своей женой. Но буквально перед ЗАГСом узнаю, что эта тварь спит с мои другом. Хотел убить их обоих, размазать по стенке за предательство. Его чуть не сделал инвалидом. А самое гадкое… вся моя семья знала о её похождениях и молчала. Понимаешь?! Молчала и мило мне врала! С тех пор, поклялся, что больше ни одна баба мне не перевернёт душу, не предаст… Лишь потому что такой больше не будет. Я не позволю! И получалось, пока тебя не встретил, проклятую. Почему-то решил, что ты другая, но нет, опять облом! Сегодня убедился в обратном…

Всё, что он сейчас поведал мне внесло много ясностей в его личность, но вровнять меня в общую грязную массу — вверх несправедливости.

— Нет! Ты не имеешь права! — голос предательски задрожал мешаясь с суровостью. — Я всей душой была с тобой и всё, что ты получал от меня — не игра, — в гортани вновь завибрировали слёзы. — Но я для тебя всего лишь милая, забавная игрушка, вот только у этой куколки есть чувства, мысли и мечты, в которые тебе, как потребителю, едва не позволила влезть. А поцелуй Саввы?! Всего лишь глупая затея. Решила, что сработает и выбью из головы все мысли о тебе. В очередной раз, дура и непроходимая идиотка. Извините…

Выпалив всё это повернулась к выходу, чтобы уйти, но рука мужчина молниеносно захлопнула дверь, не давая исчезнуть. Слышу спиной его дыхание, чувствую, как разглядывает сверху вниз. Боковым зрением вижу его лицо, как склоняется к моему уху.

— Ты никогда не была для меня игрушкой, — томно шепнул мужчина. — Потому до сих между нами ничего не было. Мне не нужно твоё тело. Этого добра валом. Потому что хочу любить тебя, а не трахать. Ты достойна большего, чем я могу дать…