— Чем? — удивленно спрашивал Ананасов, на чейвзгляд водка вовсе не была плоха. Наоборот, он находил в ней множествонесомненных достоинств.

— Ее, заразу, непременно закусывать надо! А закуска —это холестерин, жиры и прочие вредные для организма вещества. А мы с тобой,Питиримыч, должны стремиться к чему?

— К повышению раскрываемое™ преступлений! —мгновенно отвечал Ананасов.

— Это, конечно, само собой! А еще мы должны стремитьсяк здоровому образу жизни! А ты — водка! Хочешь жить, как во времена железногозанавеса.., разве наши отцы и деды могли выпить текилы? Нет! Не могли! Они ислова-то такого не знали! А мы с тобой знаем, и даже выпить можем, потому чтожизнь не стоит на месте, она движется вперед! В общем, Питиримыч, я настаиваюна эксперименте!

И ведь знает, что Ананасов терпеть не может своецерковнославянское отчество! Нет, чтобы назвать его как положено, по званию,или уж на худой конец — по фамилии! Нет, он непременно норовит обозвать егоПитиримычем.., тут хочешь не хочешь, а выпьешь от возмущения! Все что угодновыпьешь, даже экспериментальный коктейль гудроновского изобретения…

Капитан Ананасов с отвращением вспомнил этот ужасныйкоктейль, мучительно поморщился и повернулся к местному сотруднику, мелкомувертлявому мужичку, отзывающемуся на сомнительную, такую же вертлявую фамилиюБарыгин:

— Ну, где тут у вас.., потерпевший?

— Вот тут… — проблеял Барыгин, указывая дорогу. —Осторожно.., здесь у нас не совсем ровно…

— Развели, понимаешь, овраги на территории! —недовольно протянул капитан, преодолев неровность почвы и героически восстановивравновесие. — Пришли, что ли?

— Так точно, — рапортовал Барыгин, указав наоткрытую трансформаторную будку, вот он!

Ананасов протер глаза и уставился на содержимое будки.

Содержимое представляло собой мертвого мужчину в сильнопомятом и запачканном полосатом костюме, слегка седоватого, с крупной родинкойна щеке.

Мужчина находился в таком скверном состоянии, что наАнанасова снова накатил приступ дурноты.

— Ничего не трогали? — строго осведомилсяАнанасов, справившись с этим приступом.

— Как можно! — горячо обиделся Барыгин. —Знаем порядки!

— То-то! — одобрил капитан и приступил кпервичному осмотру потерпевшего.

— Висяк, — проговорил подоспевший на помощьколлеге Гудронов, — чистой воды висяк!

— Не говори мне про воду, — мучительно поморщилсяАнанасов.

Упоминания о любых жидкостях невольно приводили ему напамять недоброй памяти «Текиловый закат».

— Но что висяк — это точно.., ни документов, ни бумагпри нем.., правда, имеются особые приметы в лице родинки, но это нам с тобой,Гудронов, мало поможет.., особенно сегодня.

В глубине души Ананасов был уверен, что сегодня ему вообщеничего не поможет, разве что контрольный выстрел из табельного оружия, но он нехотел делиться с другом и коллегой таким пессимистическим предположением.

Коллеги приступили к тщательному осмотру места обнаружениятрупа и самого покойного.

Осмотр трансформаторной будки не дал никаких ощутимыхрезультатов, кроме одного, и без того ясного вывода, что размещенное в будкетрансформаторное оборудование неисправно и уже очень давно не используется попрямому назначению.

В карманах полосатого костюма дотошный Гудронов нашелносовой платок бордового цвета, пластмассовую расческу, между зубьями которойзастряло несколько волосков, скорее всего принадлежавших самому покойнику,шариковую ручку фирмы «Паркер» в золотистом металлическом корпусе и нескольконеожиданный предмет — дохлую аквариумную рыбку.

— Глянь, Питиримыч! — проговорил Гудронов,предъявив эту рыбку коллеге.

— Просил же я тебя, — поморщился Ананасов, —не употребляй ты это слово!

— Ну, извини… — Гудронов виновато потупился.

— Вуалехвост! — авторитетно проговорил Ананасов.

— Чего? — Гудронов заморгал глазами. — Это тына меня такое слово говоришь? Я, конечно, виноват, но ты все ж таки выбирайвыражения! Я с тобой через столько всякого прошел, что совершенно, понимаешь,не заслужил!

— Да при чем тут ты! Рыбка эта так называется!Вуалехвост.

— Ну ты даешь! Откуда у тебя такие познания?

— Я в детстве рыбок аквариумных разводил. Есть ещемеченосцы и гуппии.

— И что нам дает этот вуалехвост?

— Я тебе одно скажу, Гудронов: нас с тобой хотят ввестив заблуждение. Проще говоря — развести.

— Короче, с вуалехвостом или без него, но мы с тобойимеем самый натуральный висяк.

Бравые милиционеры продолжили обследование покойного.Неожиданно Гудронов как-то странно поежился и проговорил, понизив голос:

— Слышь, Питиримыч.., извини.., в общем, у тебя неттакого странного ощущения…

У капитана Ананасова с самого утра было ощущение, что головаего вот-вот разлетится на части. Но он не мог с уверенностью сказать, было лиэто ощущение странным или вполне закономерным после вчерашних экспериментов.

— Ка.., какое ощущение?

— Будто за нами кто-то следит! — прошепталГудронов, сделав страшные глаза.

— Я тебе, Сеня, говорил — нечего пиво с текилойсмешивать! Пили бы нормальную водку…

— Опять ты за свое! — обиделся Гудронов. Говорютебе — кто-то за нами наблюдает!

— Остапыч, что ли? — Ананасов тоже перешел нашепот.

Полковник Кузьма Остапович Хохленко, непосредственныйначальник Ананасова и Гудронова, внушал своим подчиненным сложное,неоднозначное чувство. Начать с того, что он совершенно не употреблял крепкихалкогольных напитков. И всячески осуждал употребление этих напитковподчиненными. Далее, он умудрялся появляться в самых неожиданных местах и всамый неподходящий момент. Кроме того, как уже сказано, он был начальником, чтосамо по себе очень много значит. Особенно для сотрудника милиции.

— Да нет, — отмахнулся Гудронов, — когда замной полковник наблюдает, у меня такое чувство, будто у меня между лопаткамидрелью отверстие высверливают. Или даже перфоратором. Под картину или поднастенный календарь. А сейчас у меня такое ощущение, как будто мне в спинукто-то стучит. Знаешь, когда дверной звонок не работает…

— Ну так открой! — Ананасов быстро оглянулся.

Позади бравых милиционеров никого не было, если не считатьбольшую нарядную сороку, которая сидела на дереве и с живейшим интересомнаблюдала за их действиями. Встретившись взглядом с капитаном Ананасовым,сорока склонила голову набок и громко затрещала с явно оскорбительнойинтонацией.