— Ведь это же не крыша у меня поехала, правда? — с надеждой спросила я у Гаврикова, закончив свой рассказ.

— Нет, не крыша, — успокоил меня маг. — Это — область непознаваемого. А то, что нахо­дится в непознаваемой области, человеку познать невозможно.

Я дико расстроилась. До этого ведь я все дела как орешки щелкала, даже самые заковыристые, и вот на тебе — «висяк» («висяком» на милицей­ском жаргоне называют нераскрытое дело). — И что, совсем-совсем ничего нельзя уз­нать? — упавшим голосом спросила я.

— Тебе — нет, — ответил Гавриков, сделав ударение на слове «тебе».

Я сразу же ухватилась за это выделенное ин­тонацией слово, как утопающий за соломинку:

— Но вы-то маг, вы-то можете познать непо­знаваемое?!

— Могу. Но для этого мне нужно впасть в транс, другими словами — уйти за пределы по­знания. Только там можно познать непознавае­мое.

— Гавриков, миленький, — стала я умолять мага, — впадите, пожалуйста, в транс.

— Ладно уж, — добродушно пробурчал он. — Сейчас впаду. Но учти, Эмма, из транса меня ни в коем случае не выводить и по имени не назы­вать даже мысленно. Потому что имя — это определение. А в трансе не должно быть никаких определений. Поняла?

— Ой, а как же мне вас тогда называть?

— Вот так — ***, — сказал Гавриков и, за­крыв глаза, начал медленно раскачиваться из стороны в сторону. Когда он перестал качаться и открыл глаза — это были уже не его глаза. И я поняла, что Гаври… ой! то есть ***, впал в транс.

Но все же, чтоб лишний раз убедиться, спро­сила:

— Вы уже впали в транс?

— Впал, — ответил ***.

— И теперь можете сказать, кто хочет меня убить?

— Запросто!

— И кто же?

— Порождения твоего собственного ума.

— Не поняла, — не поняла я.

— А тебе пока что это не дано понять.

— Почему?

— Потому что нельзя перейти мост, не дойдя до него. Ответ ты узнаешь, когда попадешь в ко­нечную точку своего путешествия.

— А когда я в нее попаду?

— Твое путешествие только начинается, но твой путь уже окончен, — интриговал меня ***.

— А где хоть примерно эта точка?

— Во времени и пространстве. Но в про­странстве она близка, а во времени — далека.

— А как она называется? — спросила я, ду­мая, что сейчас *** назовет мне какой-нибудь населенный пункт. Ну, типа там Питера или Одессы…

— Логово тигра, — сказал ***.

Я тотчас мысленно представила себе всяких усатых-полосатых тигров.

— Это не то, о чем ты думаешь, Эмма, — ус­мехнулся ***. — На самом деле «логово тигра» по магической терминологии — это место, где мы узнаем то, что хотим узнать.

Блин, как все туманно. А мне хотелось кон­кретики. И я задала вполне конкретный вопрос:

— А зачем Володька Воробьев наврал мне, что Смертолюбова его троюродная тетушка?

— Покажи-ка пепел Воробьева, — вместо от­вета потребовал ***.

Я достала из сумки урну с Володькиным пеп­лом. *** взял щепотку, потер ее между пальцев, понюхал и даже пожевал. А потом сделал вывод:

— У твоего друга нет ничего общего с нами, он принадлежит совсем другому миру.

— Воробей?! — изумилась я. — Да я его тыщу лет знаю!

— Реальность открывается каждому так, как он ее видит, — вещал из транса ***. — Ты видела своего Воробья именно Воробьем, на самом же деле он был никакой не Воробей.

— А кто же он был?

— Об этом ты узнаешь в «логове тигра». Ска­жу лишь, что сейчас оно находится за пределами Солнечной системы.

— Логово тигра?

— Да нет, не логово, а то существо, которое ты принимала за Воробьева.

— А это тогда — кто? — указывала я на пепел.

— Тоже оно. В данном случае оно выступает в двух ипостасях.

— В двух — чего?

— Ипостасях. То есть оно едино, но при этом может находиться в двух местах одновременно.

Здесь, на Земле, в виде пепла, а за пределами Солнечной системы в каком-то ином виде.

Я, конечно же, сразу вспомнила свой при­кольный сон № 43, где Гафчик называл Воробья «запредельщиком», то есть — инопланетянином, чья планета расположена за пределами Солнеч­ной системы.

— Все твои прикольные сны вовсе никакие не сны, — вещал ***. — Это — послания, с помо­щью которых тебя ведут.

— Кто ведет?

— Все те же порождения твоего ума. Я совсем запуталась.

— Ничего не понимаю. Зачем порождениям моего ума меня куда-то вести, если они собира­ются меня убить? Как-то нелогично получается.

— Нелогично с точки зрения человеческой системы координат, — пояснил ***. — А с точки зрения иной системы, которой пользуются иные существа, — все очень даже логично.

— Выходит, порождения моего ума — это ка­кие-то существа из другой системы коорди­нат? — спросила я.

— И да, и нет, — был ответ ***.

— Хм, — чесала я свою репу в раздумье. — Ну и куда они меня ведут?

— Туда же, куда ты и сама идешь.

— В «логово тигра», что ли?

— Именно.

— А зачем им меня туда вести, если я сама туда иду?

— Чтобы получить твое внутреннее «Я».

— Фу-у" — отдувалась я, — как это все слож­но и непонятно.

— Наоборот, все проще просто, — возразил ***. — Есть знания, обладание которыми меняет сущность обладающего настолько, что передать знание незнающим он не может. Чего тут слож­ного-то?

— Вы хотите сказать, что я обладаю каким-то знанием, о котором эти существа, порожденные моим умом, могут узнать, только завладев моим внутренним "Я", так, что ли?

— Так, — подтвердил ***.

Уф! Ну наконец-то хоть что-то я начала про­секать. И чтоб закрепить свой маленький успех, быстренько задала следующий вопросик:

— А что такое прошлогодний снег?

— Артефакт, — кратко ответил ***. А следом пустился в длинное объяснение: — Артефакты — это магические предметы. Мощные артефакты, такие, как прошлогодний снег, встречаются чрез­вычайно редко. Задействование любого мощного артефакта вносит изменения в мир, что может привести к серьезным разрушениям. Артефакты можно обнаружить в самых неожиданных местах: на чердаках, в подвалах, в пещерах, на черных магических рынках…

— На магических рынках?! — ухватилась я за два последних слова. Дело в том, что в Москве как раз имелся черный магический рынок, или, как его попросту именовали москвичи, — маги­ческая барахолка. У метро "Зябликово".