― Вижу, прикипел ты сердцем к своей зазнобе, наследник. Боишься за нее, за дитя ваше. Но ты не меня опасайся. Мне не с руки тебе обиды чинить. А вот Молчуны…  Нэйта Ренсли, твои патроны знали, что ты в тягости?

Эйлерт заметил, как Лейса, поняв, что казнь и заточение в темнице отменяются, чуть расслабилась. Но сил в ней, видно, оставалось совсем мало. Иначе как объяснить, что она легла ему на грудь, пристроила на плечо голову и прикрыла глаза, слушая переговоры мужчин. Только когда король окликнул ее, с трудом привстала, заморгала, будто пытаясь понять, о чем ее спрашивают, потом кивнула коротко:

― Что я в тягости? Знали. Почитай, с первого же дня…

― Понял. Отдыхай пока. ― Его величество дал знак, что она может снова опустить голову и закрыть глаза. Лейса послушалась.

― А с квеллами Лёре, ваше величество, все-таки я должен побеседовать, ― заявил королевский маг Дня. ― Разве это не преступно, что они женщину с будущим магом во чреве без ограничителя оставили, да еще и боевым заклятиям обучать взялись?

― Ты прав, брат. Похоже, вопросов к этой парочке у нас будет еще немало. ― Король Кантор встал, прошел к камину, поворошил в нем угли. ― К тому же, пора решать, как на их Командора выйти. Подумайте об этом до утра все. Может, придет кому в голову светлая мысль.

Эйлерт понял: задание это и его касается. Взял на заметку. Пока все отвлеклись, рискнул, зарылся носом в растрепавшиеся локоны жены, на миг прижался губами к ее виску.

― Ты больше не злишься на меня, родная? ― шепнул тихо.

― Не знаю, ― не открывая глаз, ответила Синеглазка. ― Хотела бы, да сил нет. Как ты мог подумать, что я, не успев по тебе отгоревать, на другого глаз положила, да еще и дитя понесла от него?

― Дурак я недоверчивый, милая. Столько в жизни лжи и обмана видел, что кажется, весь мир ими пронизан. От любого удара в спину ждать приходится, даже от кровных родичей.

Лейса даже глаза открыла. Заглянула мужу в лицо.

― Тебя твои родные предали? ― переспросила взволнованно.

Эйлерт нехотя кивнул. Любви от семьи он никогда не видел, а теперь и в том, что родители пытались от него избавиться, уже не сомневался. Но и жалости ― не хотел. Тем не менее, увлажнившиеся ресницы Синеглазки стали для него пусть небольшим, но утешением. Если жена прониклась сочувствием, значит, сердце ее не отвернулось от него окончательно. Это соображение придало ему смелости.

― Клянусь милостью Столпов, Лейса: я тебя не предам, что бы ни случилось! ― поклялся он, глядя близко-близко в ее по-прежнему темные глаза.

― Почему? ― Шевельнулись ее губы.

― Потому что ты нужна мне. Ты и наш малыш, ― чувствуя, как расширяется, разрастается в груди тепло и нежность, мягко шепнул наследник. ― Надеюсь, однажды ты поймешь, что и я вам нужен…

Лейса зажмурилась. По ее щекам одна за другой скатились несколько слезинок.

― Ты… нужен… нам, ― беззвучно произнесла она.

Похоже, новая клятва окончательно убедила ее в серьезности чувств мужа, сломала все барьеры, что еще оставались между ними. Эйлерту очень хотелось в это верить!

― Ты гляди! Они уже воркуют! ― раздался чуть насмешливый голос. Это вернулся маг Рассвета. ― Нэйта Ренсли. Прежде, чем надеть ограничитель, позвольте мне, как целителю, осмотреть вас, убедиться, что вы не нуждаетесь в более серьезном целительном воздействии, чем то, на которое способен амулет.

На возражения у Анналейсы сил не было. Она позволила мужу и магу-рассветнику перенести себя в малую гостиную ― подальше от посторонних глаз, уложить на диван, прощупать пульс, потрогать через ткань все еще плоский живот. Потом смиренно подставила голову, и Эйлерт накинул ей на шею амулет-ограничитель.

― Теперь, нэйта, вы не сможете навредить себе, малышу и породить очередное завихрение, ― пояснил королевский маг, боевик и, по совместительству, целитель. ― Но теми Дарами, которыми овладели, пользоваться сможете. Хотя я бы вам порекомендовал воздержаться от обращений к Столпу и его силе минимум десяток дней. Вы истощены чуть больше допустимого.

Эйлерт заметил, как поникла Лейса от этих слов, как проступило на ее юном личике новое, незнакомое ему выражение. Будто жена вдруг поняла что-то важное.

― Что скажешь, Лейса? ― спросил ее ласково.

― Все то же. ― Откровенничать Анналейса не пожелала. Нахмурилась. Ее взгляд стал решительным. ― Я должна поговорить со своей четверкой. Они тоже имеют право понимать, что происходит, и во что оказались втянуты.

― Я пригласил стражника. Он проводит вас к подругам, ― сообщил маг Рассвета.

― Если позволишь, я отнесу тебя в покои подруг, ― понимая, что Анналейса даже сидит с трудом, предложил наследник.

― Такки, Эйлерт. ― Синеглазка по-прежнему и не думала вырываться из его объятий. ― Наверное, так будет лучше.

Дорога до комнат, в которых разместили юных магичек, оказалась, на взгляд Эйлерта, слишком короткой: всего-то спуститься на этаж и пройти половину длины крыла по устланному ковровой дорожкой коридору. Он мог бы носить Лейсу на руках хваля за хвалей, но пришлось остановиться у дверей, спустить жену с рук и постучать в нарядную двустворчатую дверь.

Не сразу, но из-за нее послышались шаги. Потом одна створка приоткрылась. В щель выглянула простоволосая, укутанная в халат Бастинда.

― Лейса? Что случилось?

Дверь распахнулась полностью, и Синеглазка, на миг сжав пальцы Эйлерта, тут же выпустила их и скрылась в своем новом убежище.

― Я провожу вас в покои, где разместили вашу четверку и братьев-темпларов, наследник, ― сообщил стражник, и Эйлерт, подавив вздох, отправился за ним.

Оказалось, что две спальни, объединенных общей гостиной, располагались еще одним этажом ниже. На стук в дверь выглянули сразу двое: нэйт Маракс и дэй Кьярвел. Эйлерт с удовольствием обнаружил, что оба готовы защищаться от любого нападения ― так, будто находятся не в королевском дворце, а на поле боя.

― Отбой тревоги, ― скомандовал друзьям, проходя в гостиную. ― Гасите заклятия. Я пришел спать.

― Вот как, ― протянул мор Дэгри, которому тоже пришлось развеять заготовленную воздушную петлю. ― Похоже, отвечать на вопросы ты не настроен, брат.

― Не теперь. ― Эйлерт устало потер виски.  ― Где свободная койка?

― У нас, ― прогудел Витт.

Они с Валем тоже высунулись на шум, не забыв прихватить мечи.

― Значит, я ― к вам. Всем доброй ночи.