определенное и на определенное время: первое – после удаления Патриарха от дел Церкви и совсем теряло свою силу с восприятием церковной власти Святейшим после освобождения из темницы, а второе – непосредственно после смерти Патриарха и до восприятия прав умершего Местоблюстителем Петром. Но митрополит Сергий, в принципе, можно думать, согласный с мнением митрополита Петра, вероятно, боясь как бы поспешным шагом не произвести нового церковного нестроения, особенно, имея в виду почтеннейшую личность старейшего иерарха, митрополита Агафангела[7] уже увенчанного изрядным подвигом исповедничества, счел для себя неудобным заявить митрополиту Агафангелу о твердости своих прав, сославшись на митрополита Петра, а наоборот, пишет ему, что он, несмотря на нежелание митрополита Петра, ни минуты не колебался бы передать ему управление Церковью, если бы указанные им права на то были бесспорными и предлагает вопрос этот разрешить Собором Архиереев. Здесь уже выявляется иное отношение митрополита Сергия, как заместителя к воле Местоблюстителя, выраженной из тюрьмы. Если в своем первом письме к архиепископу Григорию митрополит Сергий, желая указать основание, почему он не может сложить с себя обязанности заместителя, имея в виду условность резолюции митрополита Петра об учреждении «коллегии», писал, что «резолюция Патриаршего Местоблюстителя не имеет такого характера, той безусловности и решительности, какие обычны для всех начальственных распоряжений, требующих от подчиненных точного исполнения», то теперь по делу митрополита Агафангела он, уже имея у себя волю Местоблюстителя не условную, а безусловную и решительную, однако не находит для себя необходимым неуклонно следовать ей, а желает услышать голос епископата, конечно, не всякого такого собрания, но только возглавляемого им, каноническим Первоиерархом Церкви. Таким образом, каноническая Истина стала выясняться с другой стороны, чем казалось ему прежде. Скоро потом, опираясь на голос епископата митрополит Сергий уведомил митрополита Агафангела, что каноническое право его на местоблюстительство он считает утратившим силу 22-го мая, вероятно, осведомленный односторонне, а может быть и лицами оппозиционно настроенными к митрополиту Сергию Местоблюститель в своем письме из Перми к митрополиту Агафангелу «просил его для блага Церкви и для устранения раздоров в ней принять на себя исполнение обязанностей Патриаршего Местоблюстителя», а в письме оттуда же от 9 июня подтвердил ему свою просьбу (послание Местоблюстит. 1 января 1927 г. Пермь). Архиепископ Агафангел, во исполнение воли митрополита Петра, снова выступил в роли Местоблюстителя. Но митрополит Сергий, опираясь на епископат, счел себя не вправе передавать Церковное Управление. И здесь нельзя отрицать правильности действий митрополита Сергия. Всероссийский Московский Собор не предоставил Патриарху права назначать в известных случаях патриарха вместо себя, а только – при жизни своей – заместителя, а на случай смерти – Местоблюстителя. В виду этого и Местоблюститель, митрополит Петр едва ли был прав, хотя будучи в ссылке, отказываться от Местоблюстительства, воспринятого им канонически, в пользу митрополита Агафангела только потому, что он был назначен Патриархом первым его заместителем еще в 1922 г., имея уже действующего на свободе своего законного заместителя, митрополита Сергия, ни от которого, ни от епископата не было донесений ему о желательности перемены возглавителя Церкви в виду крайней нужды того в ней. Поэтому митрополит Сергий, на предложение митрополита Агафангела сдать ему дела управления, отказал ему в том. А когда митрополит Агафангел настаивал на своем предложении, то митрополит Сергий в своем последнем ему ответе, как ultima ratio своих действий, указал на то, что Местоблюститель, находясь в тюрьме или ссылке, является только титулярным Местоблюстителем и не может делать распоряжений по управлению Церковью, иначе им будет вноситься в церковную жизнь только хаотическое начало, и предупредил его что если он не отменит своего распоряжения о вступлении в Местоблюстительство и не сделает должного указания о поминовении в своей епархии Местоблюстителя митрополита Петра, то он вынужден будет применить к нему канонические меры прещения. Митрополит Агафангел отказался исполнить волю митрополита Петра и уведомил о том митрополита Сергия телеграммой, а Местоблюстителя письмом от 12 июня 1926 г.

Было бы ошибочным видеть в этом процессе какую-либо борьбу за власть. Когда Церковь в опасности, тут не до греховной борьбы. Да и первоиераршество там – тяжесть и великий подвиг. Все три иерарха были исполнены искренней болезнью сердца за благо и мир страждущей Церкви. Местоблюстителю, митрополиту Петру, первее всего приходилось переживать душевную тугу за Церковь. Надломленный тяжелой болезнью расстройства нервов, он особенно должен был чувствовать тяжесть ответственности на себе за Церковь, так как он, хотя и в темнице, но все же Местоблюститель. Тут понятны колебания его в действиях: то настаивает он на своих правах местоблюстительства, то готов передать их другому, находя для того призрачное основание, чтобы только без ущерба для Церкви освободить себя от тяжелого бремени, – ведь митрополит Агафангел – старейший иерарх, известный всей Церкви, как самим Патриархом назначенный первым заместителем Патриарха, а потом стяжавший славу великими лишениями за Церковь Христову? Кому же как не ему приличнее снять с него бремя и взять на себя, укрепленного уже исповедничеством, управление Церковью? – Мог думать митрополит Петр.

И митрополиту Агафангелу весьма естественно и со всей искренностью было думать, что именно ему-то и надлежит, как бы ни было то тяжело, принять руль Церковного Корабля. Высказанные им в послании основания к тому могли казаться ему вескими, особенно если находились хотя немногие сторонники того. Старейшему всех иерархов в Церкви, физически ослабленному долгим пребыванием в ссылке, не под силу было вникать в канонические тонкости, выдвинутые осложнившеюся церковной жизнью. И он выступил в положении Местоблюстителя. Если что и могло показаться ему, как человеку и старейшему иерарху, в этом деле обидным, то предупреждение митрополита Сергия об угрозе прещением.

Не менее затруднительным и ответственным пред Церковью было положение в этом процессе и митрополита Сергия. Он – заместитель канонический, следовательно, в меру эту – благодатный. Достаточно вспомнить, с какой прямотой, решительностью и углубленностью ума он выступил против бесчиний «григорьевщины», с какой смелостью он отстаивал свободу Церкви, чтобы отбросить всякую мысль о борьбе в личных интересах, если даже не знать его личного благородства. «Я не имею права слагать с себя послушания, какие бы удобства ни обещало мне сложение», – писал он архиепископу Григорию. В данном случае пред нами, не архиепископ Григорий с диномышленными иерархами, против которых он сразу выступил со всей строгостью канонов, а почтеннейшие иерархи – исповедники Церкви, сам Местоблюститель и старейший всех митрополит Агафангел. Но все же на нем в данное время и канонически и фактически лежала вся тяжесть церковного управления. Как бы ни не хотелось того, но именно ему, фактическому возглавителю Церкви, в