В комедии положений добавился еще один персонаж.

– Это еще кто? – вырвалось у меня.

– Наш. Оттуда. Делал это все. Если чего не так – в обратку пустит. Мы с Мишкой его Бородой зовем. Бородатый потому что.

А вот и трехголовый великан, охраняющий коров Гериона. Одна голова красивая, коротко стриженная, вторая с усиками, все время что-то кричит в телефон, а третья угрожающе бородата и пока не знакома.

Я прервал разговор и набрал Георгия. Тот ответил кратко:

– Не по телефону. Подъедь.

– Завтра, ладно? – я все-таки хотел отправиться домой.

– Завтра даже лучше. Подъезжай с утра.

– Хорошо, – ответил я.

Поехал домой. По пути в квартиру заказал себе суши с расчетом, чтобы их доставили к моему приходу. Так оно и вышло: я только подходил к двери, как мне позвонил курьер, уточняя номер квартиры. Я перекусил, выпил чаю и лег спать, отключив звук телефона.

Проснулся в пять, обнаружил три непринятых вызова. Юля Торопова, наш московский юрист Коля Савченко и Остахова. Набрал их в обратном порядке. Остахова спросила, не хочу ли я присоединиться к ней завтра вечером: друзья пригласили на небольшой сабантуй в уютный кабачок на Бакунина. Хочу, согласился я. Конечно, хочу. Коля долго не брал трубку, а потом ответил очень быстро, прокричал, что завтра ночью выезжает ко мне, чтобы я его ждал с нетерпением. На фига, хотел выкрикнуть я, но он уже отключился. Торопова хотела получить от меня информацию. Рассказал ей обо всем, что происходило на площадках. Она, помолчав секунду, ответила, что ожидала чего-то подобного от этого города. Мол, говорила тебе: завязнешь в этих болотах. Сказала, что скоро приедет Коля. Если не поможет, поеду, мол, сама. Ну-ну, пробормотал я, повесив трубку. Поедешь ты, как же. И ты, и весь твой гардероб, и коллекция шляп, и йоркшир Бритни. Буду ждать всю компанию. Налил еще одну чашку черного чая и, открыв ноутбук, углубился в то, что происходило внутри. А перед сном прогулялся по ночному Литейному. Дошел до Невского и, перейдя его, отправился дальше по Владимирскому. Справа – рестораны, пабы, отели горели ярко, зазывая к себе путников, слева – окна жилых домов и офисных центров замерли в темноте на время, чтобы утром опять начать свою жизнь. Затем чуть дальше слева показалась красиво подсвеченная глыба храма, и я, перейдя на его сторону, потихоньку пошел обратно.

На следующий день, в пятницу, с утра я пришел в офис к Георгию, вкратце рассказал о вчерашнем звонке моих горе-согласователей и упомянул о встрече с боевитыми инициативными дамами. Весь вид Георгия располагал к общению, и я, сам того не желая, начал рассказывать ему анекдот про десантников. Он молча выслушал меня и спросил:

– Ты кофе будешь, Петросян?

– Не, – немного обиженно ответил я, а он продолжил:

– Эта троица, судя по тому, что ты рассказываешь, – шантрапа. Даже лезть туда не буду. Если приставы вдруг снова проснутся – набери. А так, думаю, само рассосется. Со вторым – интереснее. Если там начнется политика, возможно, будет весело. Тогда зови. Я люблю веселье. А анекдот – так себе. Если еще ко мне соберешься, подготовься получше.

И он протянул мне ладонь. Аудиенция подошла к концу. Я ретировался, оставив Георгия Александровича наедине с чашкой кофе и питерской новостной лентой на мониторе.

На Тореза приехал около часа. У ворот скапливался народ. Не обманули амазонки. Одна из них, сменившая белое пальто на черный кожаный плащ с капюшоном, руководила расстановкой людей, в основном бабулек и странных мужчин, которых, видимо, рекрутировали из рюмочных вокруг станции метро «Удельная». Я, улыбаясь, вспомнил, как Джек Воробей набирал себе команду.

– Капитан. Капитан Джек Воробей, – сквозь смех раздраженно поправил я сам себя и пошел вглубь квартала, за строительный забор. Там, в пятидесяти метрах от так и не начавшейся пока стройки расположилась детская площадка, чуть за ней – скамейки. Оттуда можно было с комфортом наблюдать за представлением.

Подъехала бригада местного новостного канала. Журналистов встречала вторая дама, одетая все в тот же пуховик. Подъехала черная «вольво» с административными номерами. «А вот и депутатик», – прошептал кто-то у меня в голове. Я сел на скамейку рядом с молодой симпатичной барышней, которая следила за бегающим по площадке мальчиком лет пяти, и вытянул ноги.

– Жалко, пива нет с чипсами. Или попкорна, – сказал я, повернувшись к девушке. – Сбегать для вас?

Она посмотрела на меня большими грустными глазами:

– Нет. Спасибо.

– Вы чего? – удивился я. – День такой солнечный, к вам вон цирк приехал, – я кивнул в сторону митинга, – сын бегает… А у вас глаза на мокром месте.

– Да ничего, – отвечала она, – сейчас пройдет. Санька вчера долбанулся об угол стола с разбегу, думала – все, трындец. Валялся, выл часик. Поехали в травму. Сотрясение. А сегодня – вон, как огурец. Бегает, играет. Как ни в чем не бывало. Как вспоминаю – слезы. Случись чего с ним – не пережила бы…

– Так любите? – задал я риторический вопрос.

– Очень. – И повторила, чуть задумавшись: – Очень.

Задумался и я. Депутат что-то кричал в микрофон, но из-за проблем со звуком голос его не долетал до нас, застревая где-то посередине строительной площадки.

– А есть что-нибудь такое в жизни, что может сравниться с вашей любовью к нему? – воспользовался я.

Девушка задумалась на минутку:

– Нет. Конечно, нет. Ничего.

– И это происходит с завидной регулярностью! – долетел до нас голос депутата: видимо, наконец-то наладили технику. – Уплотнительная застройка! Коммерческие объекты на месте парков! Нарушение градостроительных правил! Экологических норм! Пора прекращать этот беспредел! Мы не позволим топтать ваши интересы в угоду бесконечных прибылей коммерсантов…

– Думала, Лешку люблю, – продолжала девушка, как будто и не слышала эти истошные вопли. – Но вот он ушел – и ничего, даже лучше стало, деньги-то дает… А вот если с Сашенькой чего…

Ее глаза вновь наполнились озерами.

– Слушай, забудь уже, – оборвал я новый виток спирали ее эмоций. – Парень вон носится, как ракета, забыл уже про травму, а ты все туда же. Иди вон лучше повеселись! – Я кивнул в сторону стройки. – Цирк бесплатный. В Чинизелли билеты по две тысячи, а здесь даром.

Девушка выдавила из себя улыбку:

– Я эти вещи как-то не очень люблю. Тем более – я и не против, если здесь построят что-нибудь приличное. А то пустырь – гадюшник. Бутылки разбитые и черт знает что еще…

– Иди скажи им! – рассмеялся я. – Депутату скажи!

А тот продолжал орать, настаивая на верности своей позиции и точки зрения людей, которые пришли выразить свое мнение, сказать свое громкое «нет»:

– Завтра в здании администрации района будет народный сход! В два часа! Все приходим и говорим, что не согласны! В лицо чиновникам! В лицо застройщикам!