«Джеример» действительно был очень небольшим заведением. Тем не менее, войдя туда, Вир не увидел своей знакомой.

Не ушел он из-за неожиданно привлекшей его внимание сигары.

Идя через зал, Эйнсвуд мельком посмотрел на какого-то молодого человека и, сам не зная почему, остановил на нем взгляд. Ничего особенного. Парень был одет так, как обычно одеваются молодые клерки – не дорого, но с заявкой на стиль, и, судя по всему, был увлечен рулеткой. Между тем, оказавшись с ним рядом, Вир уловил знакомый запах.

В Лондоне был только один торговец табаком, у которого можно было купить сигары этого особенного сорта. Они были необычно длинными и тонкими, на что Вир и указывал неделю назад Госпоже Лицедейке. Он мог бы рассказать ей также, что табак, из которого они сделаны, имеет специфический вкус, что поставляются они ограниченными партиями по его эксклюзивному заказу.

На собраниях представителей высшей знати ему встречались истинные ценители табака, с которыми Вир с радостью делился этими сигарами. Но последний раз он участвовал в таком собрании много месяцев назад.

Между тем Парвис сказал, что горгона обещала быть здесь.

С трудом сдерживая улыбку, Вир подошел поближе.

Лидия знала, что рулетка стала национальным сумасшествием англичан. В «Джеримере» она убедилась в популярности этого увлечения наглядно. Комната, где крутилось колесо рулетки, была буквально набита человеческими телами, зачастую немытыми. Впрочем, воздух в тюрьме Маршалси и во многих других местах, где ей довелось побывать, был немногим чище, а самые скверные запахи Лидия решила перебить ароматом сигары. Кроме того, зажатую в зубах сигару можно было пожевывать, делая вид, что наблюдаешь за колесом, а это помогало хоть как-то унять нарастающую злость за свое бессилие.

В принципе она могла бы гордиться кучкой лежащих перед ней фишек, которая все более и более увеличивалась в размерах, но это не шло ни в какое сравнение с призом, маячившим над столом чуть далее чем на расстоянии вытянутой руки.

Именно такая дистанция отделяла ее сейчас от Коралии Бриз.

В ушах бандерши сверкали рубиновые серьги. Рубиновое колье украшало ее шею, на запястье красовался браслет из того же гарнитура. Гарнитура, точно соответствующего описанию Тамсин.

Небольшая комната была набита под завязку. Игроки и зрители пытались оттеснить друг друга, расталкивали окружающих локтями. В такой обстановке мадам Бриз едва ли заметила бы несколько ловких движений, которые освободили бы ее от краденых драгоценностей.

Проблема состояла в том, что сама Лидия сделать эти особые движения была не в состоянии. Для этого требовались опыт и талант Елены, которая находилась в нескольких милях отсюда, в Кенсингтоне.

Вот сбить сводницу с ног и сорвать с ее вонючего тела украшения Лидия смогла бы. Это было в ее репертуаре. Однако она прекрасно понимала: для подобных методов сейчас не время и не место.

Даже если бы на ней не было корсета, который в несколько раз замедлял движения, имелось достаточно серьезных причин, заставляющих испытать терпение: темнота, тесные, не дающие простора для маневра улочки ближайших кварталов, отсутствие потенциальных союзников, обилие потенциальных противников. Количество последних еще больше увеличится, если Лидия будет демаскирована или сама скинет меняющий ее внешность наряд, что весьма вероятно в драке. В лучшем случае ее просто унизят, в худшем – могут избить, ранить и даже убить.

Все верно. Но как сдержать себя, видя, что драгоценности Тамсин украшают самую гнусную сводницу Лондона? Как перестать думать о бедной девушке, ее любимой тете и о том, что именно эти украшения связывали их?

И все-таки Лидия не имеет права позволить раздражению снова взять верх над разумом. Она должна справиться с излишней эмоциональностью, как назвала это Елена, из-за которой презирающий женщин Эйнсвуд сумел превратить ее в драчливую восьмилетнюю девчонку.

Лидия прогнала вновь всплывший в памяти образ и постаралась сосредоточиться на проблемах, которые следовало решить немедленно.

Шарик на колесе рулетки остановился на поле «21. Красное».

Крупье с каменным лицом пододвинул к Лидии ее выигрыш. Одновременно противно вскрикнула и разразилась богохульствами Коралия.

Проигравшаяся бандерша с неохотой отошла от стола, и это навело Лидию на новую мысль.

Если у мерзавки кончились деньги, она вполне может продать драгоценности. Так поступают здесь многие, и Лидия уже засекла место, где осуществляются подобные сделки. Она быстро подсчитала свой выигрыш – две сотни. Не слишком много по стандартам элитных клубов типа «Крокфорда», где в течение минуты порой проигрывались тысячи, но, возможно, достаточно, чтобы выкупить набор рубиновых украшений здесь у охваченной азартом шлюхи.

Лидия встала и начала пробираться к ней сквозь столпившихся у стола зевак.

Стараясь не выпускать жертву из поля зрения, Лидия инстинктивно обошла неряшливо одетого рыжего мужчину, который ранее пытался привлечь ее внимание, и оттолкнула локтем явного карманника. Однако, торопясь сократить расстояние между собой и Коралией, она не заметила чью-то оказавшуюся на этом пути обутую в тяжелый ботинок ногу.

Лидия споткнулась и не упала лишь потому, что чьи-то руки подхватили ее и поставили на ноги. Руки были большие и сильные, способные сжать будто тиски.

Лидия подняла голову… И встретилась с взглядом ярко-зеленых глаз.

Вир начал было придумывать язвительное замечание, достойное ее многослойного убранства. Однако Лидия его опередила. Она всего лишь раз удивленно моргнула, вынула изо рта сигару и разразилась целой тирадой.

– Да это вы, Эйнсвуд, черт меня возьми! Сколько лет! Как ваш геморрой? Все еще беспокоит?

Поскольку Вир уже заметил Коралию Бриз и двух ее дюжих телохранителей, он не решился разоблачить присутствие мисс Сары Сиддонс[8] Гренвилл в игорном доме. Он продолжил играть роль человека, случайно встретившего здесь приятеля, и Лидию, судя по ее поведению, это устраивало. Они направились к выходу и быстро покинули душное заведение. Однако он не выпустил руку спутницы и, продолжая сжимать ее, пошел рядом вдоль Сент-Джеймс-стрит в сторону Пиккадилли. Она шла развязной походкой, поблескивая белыми зубами, сжимавшими огрызок сигары, его сигары, и помахивая тростью, которую держала в свободной руке.

– Это превращается в обычай, Эйнсвуд, – сказала Лидия. – Как только какое-то дело начинает идти у меня более-менее гладко, появляешься ты и все портишь. Я была на волне выигрышей, сообщаю на случай, если ты не заметил. Более того, я работала. Впрочем, общественно полезный труд находится за пределами твоего жизненного опыта, поэтому позволь объяснить кое-что из базовой экономики.

Если авторы журнала не сделают того, что им было поручено, в журнале не будет статей. Если не будет статей, читатели не станут покупать журнал, поскольку покупают они его, пусть это не покажется тебе странным, из-за того, что в нем что-то написано. А коль скоро потенциальные читатели оставят свои денежки при себе, будет нечем заплатить авторам. – Лидия сердито посмотрела на него. – Я не слишком быстро излагаю?