Малыш вошел в большую прихожую. В лихо перепланированной квартире мебель была по высшему разряду, всюду ковры.

«Под Запад косит, — подумал Малыш, удобно устраиваясь в кресле. — Посмотрим, что представляет из себя хозяйка».

А Кармен представляла из себя нечто сногсшибательное. Фигура классная, тонкая талия, длинные волосы, томный взгляд больших черных глаз, а грудь, а ноги… В общем, все, что требуется, чтобы любой мужик, увидев ее, сразу же выпал в осадок. По всей видимости, когда-то бабка или прабабка Кармен согрешила с кочующим цыганом, и в результате ей достались черные глаза, черные волосы и никаких комплексов.

— Привет, красавица, — невольно встал Малыш, которого она сразу и не заметила в глубоком кресле. — Боюсь, как бы у нас с тобой фиктивный брак в настоящий не перерос. Разве можно от такой красотки уйти!

Кармен сделала вид, что появление в комнате незнакомца ничуть ее не удивило. Отвечать Малышу она не торопилась, лихорадочно прикидывая, что могло стрястись с ее людьми, ведь только что она говорила со старшим по рации.

— Ты для меня ростом не вышел, — заявила женщина. — Что с моими ребятами?

— Не бойся, все живы-здоровы: двое в машине связанные, даже не бил, а один под лестницей валяется. Пришлось малость по головке погладить.

— Как же ты с ними справился? — полюбопытствовала Кармен. — Поделись профессиональными секретами. Не хочется в следующий раз так глупо попадаться.

— А вот с помощью этой штуки, — Малыш показал ей пистолет.

— Идиоты, — бросила презрительно Кармен. — Не могли обшманать сразу.

— Скорее всего, подумали, как и ты, кстати, что такого маленького, как я, опасаться нечего.

Кармен понимала, что этот невысокий паренек просто так не стал бы к ней подниматься после того, как вырубил трех ее ребят. Что-то он от нее потребует. Если бабки, то пусть берет, у нее есть что-то около пяти тысяч. Все равно из города ему не уйти, люди Долгорукого найдут и отнимут деньги. Незнакомец словно читал ее мысли:

— Кто такой Долгорукий? Твои ребята все время меня стращали им, как маленького мальчика Чудом-Юдом.

— Он вор в законе, — сказала Кармен, надеясь, что высокий титул удержит наглеца от необдуманных действий по отношению к ней. — У него под контролем весь город.

— Не весь, — усмехнулся Малыш. — Например, он не контролирует меня. Позвони ему и скажи, что мне надо тридцать тысяч баксов. Я думаю, это небольшая сумма для такого уважаемого человека.

Кармен поняла: спорить бесполезно, лучше позвонить и пусть мужики разбираются между собой сами.

* * *

Юзовский примчался к Долгорукому без предварительного звонка, посчитав, что дело стоит того. Он застал хозяина в сауне: тот обильно потел при ста градусах по Цельсию, а накачанный массажист готовился поработать над его распаренным телом.

— Раз уж появился незваный, то давай, раздевайся, поговорим здесь, — не принимая никаких возражений, распорядился Долгорукий. — Ты посмотри на себя, у тебя же килограммов двадцать лишнего веса! А ты еще молод. Хватишься, да поздно будет. Небось, уже и сердечко пошаливает, особенно с перепоя?

— Не жалуюсь.

— Врешь.

— Вру, есть такое дело.

— То-то же…

Юзовский знал, что возражать старому упрямцу бесполезно да и опасно. Переминаясь с ноги на ногу, разделся. Действительно, по сравнению с хозяином дома он выглядел неважно. По бокам — толстые складки жира, живот, тоже толстый и мягкий, так и норовил сползти на колени, мускулатура отсутствовала напрочь. Он давно уже не загорал, был белым, как снег. А старик выглядел отлично. Поджарый, с хорошо развитыми бицепсами-трицепсами, он был еще очень крепок. Недаром к нему льнула такая баба, как Кармен.

«Хорошо тебе, — думал Юзовский, — у тебя Кармен. Такой бабы днем с огнем не сыщешь, ни за какие деньги. Тут можно и о весе порассуждать».

— Что там у тебя стряслось? Залетные, что ли, пожаловали или менты?

— А черт его знает, — Юзовский пожал плечами. — Думал, залетные, но пять трупов — это же перебор!

— Что?! — Долгорукий отодвинул блюдце с чаем, вытер лицо полотенцем. — Сколько трупов?

— Пять: четверо из охраны и кассир. Такого никогда не было.

— Да, — кивнул Долгорукий, — такого не наблюдалось. И кто они, чего хотели?

— Этого даже милиция не знает, — ответил Юзовский. — И притом, один он был.

— Как один? Пять трупов и — один? Быть такого не может!

— Может. — Юзовский начал одеваться. — Лучших ребят положил, как костяшки домино.

— Из автомата?

— Голыми руками, — Юзовский никак не мог попасть ногой в штанину, чуть не упал. — Одному яйца вырвал, как букетик цветов с клумбы. Я с ментами говорил, так они руками разводят: сами обалдели. Садюга какой-то, больной.

— Сколько взял? — спросил Долгорукий, уже ставший серьезным.

— Сущую мелочь, три штуки в кассе всего-то и было, — вздохнул Юзовский. — Мы сейчас каждый день больше теряем. Газеты воняют, клиенты отворачиваются. Что-то надо делать.

— А ты что, маленький? — взорвался вдруг Долгорукий. Достал из холодильника бутылку водки, плеснул себе в стакан. — Привыкли, чуть что — ко мне: Иван Леонидович выручит, Иван Леонидович все может. Да, могу! А вы что-нибудь можете? У тебя же папаша шишкой был! Все писаки от своих начальников зависят. А начальники — от бабок. Значит, кто-то больше, чем ты, дал, вот они и пишут. Найди кому, дай столько, сколько никто не сможет дать, и на следующий день сам увидишь, как все газеты начнут тебе петь дифирамбы! Сопляки! Молокососы! Только баб трахать и умеете!

Юзовский растерянно слушал эти выкрики и все шире раскрывал рот. А ведь старик прав! Тысячу раз прав. Он Юзовский, хорошо знает всех редакторов местных газет, знает их слабости. Да, все они любят бабки! Как он сам не допер, что ушат грязи, вылитый газетами на казино, есть не что иное, как следствие его бездействия? Кто-то не скупился, заплатил — и вот он, результат.

— Ну, что молчишь? — подошел к нему вплотную Долгорукий.

— Верно вы говорите, — кивнул расстроено Юзовский. — Я, идиот, столько времени зря потерял. Действительно, можно было все предусмотреть.

— А с этим, что там у тебя начудил, я сам разберусь, не бойся, — сказал Иван Леонидович. — Залетный, на испуг берет. Где-то обязательно еще объявится, слишком мало он взял. Не та цена за пять трупов. Пока сидит, ждет, чтобы все стихло. Но к тебе в казино уже не сунется. Какой бы садист ни был, сам в западню не полезет.

Складки на лице Долгорукого вдруг сделались жесткими, словно были отлиты из чугуна. Взгляд потемнел. Тонкие губы над чисто выбритым волевым подбородком подрагивали в усмешке, не сулившей ничего хорошего тому, кому она была адресована. И Юзовский понял: крыша у него что надо, пока жив старик, никто в городе не посмеет наложить лапу на казино. Юзовского это устраивало: Долгорукий брал в меру, давал возможность дышать.