Джо-Эдди направился к двери, Верити за ним.

На табуретах у окна сидели софт-гранжевые[24] девушки в пастельной клетчатой фланели. У двух были розовые волосы. Курсор остановился на одной из них, с затейливо вышитой надписью «Latinx» на плечах[25]. Видимо, это и была сотрудница «Тульпагеникса».

Верити прошла в дальний конец, где два молодых бородача в «филсоне»[26] и впрямь вставали со своих мест. Она заняла столик и стала смотреть, как Джо-Эдди оплачивает и забирает их завтрак.

Он принес два мак-волка и два черных кофе на большом сером подносе. Как раз когда он подошел, вокруг затренькали телефоны, все разговоры прекратились, все, кроме Верити, уткнулись в свои экранчики.

– Что там? – спросила Верити, когда Джо-Эдди ставил поднос на стол. Она после разрыва со Стетсом отключила все уведомления.

– Президентский твит, – ответил Джо-Эдди, глянув в свой телефон. – Но она просто сказала, что намечаются переговоры. По сути, «мы этим занимаемся».

Демократы называют ее твиты «черчиллевскими», сказал кто-то, а республиканцы – «оруэлловскими».

– Правда?

– Чего? – возмутился Джо-Эдди. – Меня, значит, пинком под зад?

Джо-Эдди начал приканчивать свой мак-волк.

– Зачем он сюда идет? – спросила Верити.

Появились окошки. Гэвин шел мимо «3,7» в сторону «Волков». В одном было лицо крупным планом – видимо, дрон незаметно пролетел у Гэвина под носом. Верити впервые видела его без улыбки. Возможно, это и есть лицо Гэвина в естественном состоянии.

– Когда ты от них закрылась, почему они сразу не пришли и не забрали свое оборудование? – спросила Верити.

Окошки закрылись.

– Ухожу, не буду отсвечивать. – Джо-Эдди допил остатки кофе, встал, поставил тарелку и чашку на поднос и понес их к тележке с грязной посудой.

Верити принялась за мак-волк.

Когда вошел Гэвин, она уже почти доела.

Он улыбнулся из-под черной панамы. На нем был другой вариант тульпагениксовской оправы, поддельная черепаховая с поддельным золотым ободком, почти что из образа сексуальной библиотекарши.

– Юнис. – Он заулыбался еще шире. – Верити.

– Кофе? – спросила Верити. – Я еще пью свой.

– Да, спасибо, – ответил Гэвин и пошел к кассе.

– О’кей, – еле слышно проговорила Верити, глядя на спину Гэвина перед стойкой.

Открылись видео-окошки, трансляция с дронов на Валенсия-стрит. Курсор метался между отдельными прохожими. Лица все сплошь незнакомые.

Гэвин принес чашку кофе, сел на место Джо-Эдди и снял панаму.

– Сейчас утро среды. Вы начали работать на нас в понедельник днем. И как вам пока? – Он улыбнулся.

«Мне не нравится, что вы знаете, где я завтракаю», хотела сказать Верити. Но решила, что это бесполезно.

– Пока очень занятно, – сказала Верити, – как вы, вероятно, и ждали.

– Вы поладили?

– Я бы сказала, да.

– Я спрашиваю, потому что не знаю, известно ли это вам, но Юнис предпочла с самого начала исключить нас из вашего взаимодействия.

– Я думала, нас мониторят, – сказала Верити. – Если нет, вы пропустили довольно долгое обсуждение ее любимого фильма.

Гэвин склонил голову набок:

– Фильма?

– «Начало».

– Не смотрел.

– Это про сны.

Юнис открыла видео-окошко: макушка Гэвина в ракурсе со стены позади него. Верити переборола соблазн отыскать глазами дрона. У Гэвина намечалась лысина.

Гэвин просветлел – очевидно, текст появился в его очках.

– Обязательно посмотрю сегодня вечером. – Он улыбнулся. – Мы предполагали, Юнис, что тебе нужно время освоиться с Верити, а ей – с тобой. Однако нам, естественно, интересно, как идут дела.

Верити заметила у него такой же наушник, как у себя.

– Когда я вам звонила, сразу после знакомства с Юнис, я была в полной растерянности, что о ней думать. Этот этап она мне вроде бы помогла пройти, но кто ее создал?

– Извините, – ответил Гэвин, – однако мое соглашение о неразглашении запрещает мне обсуждать это с кем-либо, кроме перечисленных там лиц.

– Попробуем так, – произнесла Юнис, открывая видео-окошко. Ее аватара вновь изменилась: то же плато кудряшек, но выражение лица и даже, возможно, черты смягчились. – Это и мой первый вопрос. Кто меня собрал? Зачем? Вы не думаете, что мне интересно?