Письмо исчезло.

Звук как от игрушечного бубна.

Она подняла голову. Бариста держал открытым черный мешочек, в котором Верити узнала клетку Фарадея; у Джо-Эдди их было несколько, все марки «Черная дыра». Не пропускают радиосигнал ни внутрь, ни наружу. Бариста жестом показал убрать туда телефон.

Верити вспомнила письмо. Убрала телефон в мешок. Бариста указал на ее лицо. Очки, сообразила она. Сняла их, положила в мешок, отправила туда же гарнитуру. Бариста нетерпеливо тряхнул мешок. Верити вспомнила про тульпагениксовский телефон. Нашла его во внутреннем кармане жакета, бросила к остальному. Бариста нахмурился, звякнув пирсингом. Футляр от очков. Верити нашла его в сумке, переложила в мешок.

Бариста сложил мешок тем же драматическим жестом, каким Джо-Эдди складывал свои, и указал большим пальцем вглубь «3,7», к выкрашенной зеленой краской стене. Верити пошла за ним в древнюю посудомоечную без окон, пережившую бог весть сколько прежних заведений.

Юнис знала бы сколько, подумала Верити. Глаза защипало.

Бариста снял с крючка и протянул ей поношенную черную куртку. Дутую, размера Джо-Эдди. Верити застегнула молнию. Куртка висела мешком, манжеты закрывали пальцы. Бариста протянул ей белую маску, какую она безуспешно пыталась купить в дни самого сильного дыма. Верити надела ее, вспомнив респиратор, который Верджил выдал ей вдобавок к противосиликозному костюму.

Бариста надел черную кожаную куртку и белую маску, как у нее. Верити подумала, что маска неприятно давит на пирсинг, хотя, может быть, ему это нравится. Сунул мешок Фарадея за пазуху, застегнул молнию. Снова указал большим пальцем – очевидно, на служебный выход из «3,7».

Верити пошла за ним по некрытому переходу чуть шире пространства за стойкой, заставленному ведрами и швабрами. Она вспомнила, что забыла стаканчик с кофе, но тут же сообразила, что все равно не могла бы пить в маске.

Еще узкий проход, два поворота, выход в проулок, где стоял похожий на сани черный туристический харлей. Бариста отстегнул от задней хромированной рамы два очень белых шлема, передал один ей и сел на мотоцикл. Верити надела шлем, застегнула ремешок, села позади баристы; заработал мотор, они поехали.

К тому времени, как они въезжали на нижний уровень моста в Брайанте, она уже поняла, что мотоцикл он водит куда лучше Джо-Эдди.

С центральной полосы Верити глядела на проносящиеся фермы моста и думала, занял ли кто-нибудь место у эспрессо-машины в «3,7»? Кто-то espontáneo[32] перемахнул через стойку, взял на себя управление?

Знает ли Джо-Эдди, что Юнис больше нет? Будет ли ее монтажная студия по-прежнему подменять то, что передают камеры в шурупах? А что дроны в их замаскированной голубятне над мастерской по восстановлению картриджей? Что сталось с тем, который копировал мурал в переулке Клэрион? Полетит ли он домой?

Представив, как он одиноко возвращается через город, Верити чуть не заплакала. Она сосредоточилась на фермах, воображая их закольцованной гифкой металлической решетки, бесконечно летящей мимо, хотя на самом деле к Трежер-Айленд, куда они довольно скоро доехали.

– Где ты был? – спросила Рейни. Недертон, войдя в дом, застал ее на кухне с Томасом на руках. – Я не могла тебе дозвониться.

– В машине Лоубир, – ответил он. – Она, видимо, блокирует сигнал. Там ЧП.

– В срезе? – Глаза Рейни расширились.

– Он по-прежнему на месте. Нет, не война. Наш программный агент под угрозой. Боюсь, мне придется нарушить правила.

Их первый закон после рождения Томаса: не работать из дома по вечерам.

– Хорошо, – сказала Рейни. Судя по лицу, она немного успокоилась.

Он достал из кармана контроллер, сообразил, как его разложить.

– Что это?

– Нейронный отсекатель для антропоморфного дрона. – В разложенном виде контроллер превратился с серебристую тиару с симметричными выступами по бокам. Недертон вновь отметил ряды черных точек и решил, что это камеры. – Мне надо отправиться туда прямо сейчас. С Тлен. Она будет работать из дома.

Томас, глядя на него, сморщил личико и заревел.

Они оставили позади Трежер-Айленд и неслись теперь по следующему отрезку моста, мимо пилонов старого, оставленных, потому что на них кто-то гнездился, Верити не помнила кто. Холодный взгляд того, что Джо-Эдди называл худшим цифровым билбордом в мире. К Восточной набережной, в навязчивую вонь станции коммунального хозяйства – сперва невидимой, затем выросшей впереди миниатюрной страной будущего, сказочным царством бежевых куполов и канализационных труб.

В Окленд, видимо туда, где изготовили дронов. Где Севрин мухлевал с криптовалютой, чтобы за них заплатить. Где она сейчас никого не знала.

Магистраль имени Нимица[33], вот как раньше привычно назывался этот отрезок вдоль моря, вспомнила Верити, глянув на указатель. В памяти всплыли названия районов, про которые она слышала, но в которых никогда не бывала: Госттаун, Догтаун, Сайприсс-Виллидж, Лоуэр-Боттомс.

Налево, прочь от туннеля Пози, в смутно знакомые нежилые улицы. Еще несколько поворотов. Парк. Остановка.

Как-то она была здесь на собеседовании, но не помнила, в какой компании. Отпустив талию баристы, Верити неловко слезла с мотоцикла на ватные ноги, сняла шлем и ощутила тишину, отсутствие вибрации. Сняла маску.

Бариста опустил подставку и сдвинул мотоцикл назад, так что переднее колесо немного оторвалось от асфальта. Верити глянула на серое четырехэтажное здание, заводское, не новое, на пустую улицу, на оптовый магазин фруктов с названием по-английски и по-китайски. Бариста слез с мотоцикла и, сняв шлем и маску, двинулся к зданию.

Верити пошла за ним, неся шлем под мышкой.

Вход без табличек. За немытой стеклянной дверью – обшарпанный вестибюль, на дальней стене приклеена скотчем серая картонка с надписью зеленым фломастером: «ФАБРИКАЦИЯ ФАН, 3-й ЭТАЖ».

Выкрашенный серой эмалью лифт напомнил ей каталожный ящик в старых библиотеках. Бариста нажал кнопку третьего этажа. Дверь кабины судорожно закрылась. Верити почти ждала, что сейчас откроется видео-окошко, потом вспомнила.

Кабина остановилась, дверь с лязгом отъехала вбок.

– Добро пожаловать в «Фабрикацию Фан». Я – Диксон, – сказал мужчина, который принес дронов в «Волки + Булки» и забрал франклины. Бородатый, в кепке, черной футболке и коричневых рабочих штанах, на шее – оранжевые пластиковые наушники для защиты от шума.

– Я – Верити.