«Тебя!» — чуть ли не ответила Ирма, но вовремя прикусила кончик языка.

— А можно я оставлю этот подарок на потом? — и, видя, как он в удивлении приподнимает левую бровь, добавила, — хочу загадать тебе самый важный и ценный подарок.

— Договорились, — с кривой усмешкой произнёс Рустам, опуская свой взгляд на алые женские уста. Он ещё помнит, какие они сладкие на вкус. И искушение их вновь поцеловать настолько велико, что он еле сдерживает себя. Прикрыв на миг глаза, отступил на шаг и лишь тогда вновь посмотрел на женщину…

Почему, когда до осуществления желания остаётся один маленький шажок, судьба поворачивается к тебе спиной? Сердце в груди Градской больно сжалось, но внешне она не подала виду. Улыбнулась мягко и ласково. И мысленно подняв гордо голову вверх, сама сделала шаг к непонятному, но такому притягательному для неё мужчине.

— Сделаем заказ?

Васильев обвёл помещение бара внимательным и изучающим взглядом. Много пьющих. Много громких и невнятных голосов. Много полупьяных дамочек лёгкого поведения. И очень шумно. Нет, он категорически не хочет здесь находиться, но ради Ирмы согласится здесь посидеть несколько часов.

— Как хочешь? — пожав плечами, сказал он.

Ирма посмотрела на молчаливую доселе подругу. Та тоже, наконец-то, смогла отвести взгляд от хмурого СБ-шника.

— Что скажешь, Эв?

— Твой праздник — ты и решай, но как по мне, атмосфера этого места уже не кажется такой приятной, как прежде, — поморщив свой носик, ответила Эвелина.

— Вот и я о том же, — тихо и задумчиво проговорила Ирма. — Но пока мы обратно доедем до дома, настроение окончательно исчезнет и захочется только спать, а не праздновать.

— Вы на такси? — подал голос до этого момента молчавший Волков.

— Да, — одновременно ответили подруги.

— Тогда предлагаю следующий вариант: мы покупаем алкоголь и закуску, чтобы обратная дорога в посёлок не казалась скучной. Вы начинаете праздновать в машине, а мы по возможности будем вас развлекать.

— А вы, значит, компанию нам не составите? — с высокомерными нотками в голосе, поинтересовалась Баринова.

— Если за руль сядет Рустам, то я с удовольствием выпью за здоровье Ирмы Игоревны, — серьёзно ответил Константин.

Васильев кивнул в знак согласия, а на губах Эвы промелькнула слабая, еле уловимая улыбка. Но никто, кроме подруги этой улыбки не заметил. Волков хмуро и задумчиво смотрел на брата. Тот в свою очередь был поглощён Ирмой. Казалось бы, они не виделись всего четыре дня, а у него будто ломка началась. Ему мало её. Катастрофически мало…

Пока девушки одевались под чутким присмотром Васильева, Константин в баре купил несколько бутылок Мартини и сок.

В машине расположились довольно странным образом: Рустам, как и договорились ранее, сел за руль, рядом с ним заняла место Ирма, а Волков с Бариновой разместились на заднем пассажирском сидении. Хотя мужчины предполагали, что их спутницы предпочтут сесть вместе.

Стоило машине выехать со стоянки, как Костя разлил первую порцию спиртного. Васильев поморщился и, крепче сжав руль, как можно спокойнее сказал:

— Вы сильно не налегайте на алкоголь. Сейчас заедем в супермаркет.

Троица дружно кивнула в знак согласия. Ирма приняв от СБ-шника свой стаканчик, негромко включила радио и задержала свой взгляд на Рустаме.

— Я хочу, чтобы ты первый мне сказал тост, — сказала она с затаённым ожиданием отказа.

Васильев бросил на неё короткий взгляд. Кивнул. И остановив машину перед очередным светофором, обернулся назад.

— Налей мне сок, Кость, — попросил он брата.

Волков передал свой стаканчик Эвелине и исполнил просьбу Рустама.

Васильев сев в пол-оборота к Градской, принял стакан от брата и, поблагодарив того, внимательно посмотрел в глаза Ирме. Улыбнулся только уголками губ и, выдохнув, сказал:

— Желаю тебе больше никогда не напиваться из-за козлов, которые тебя не достойны. Желаю, чтобы ты больше никогда не падала к ногам других снегоуборщиков и не приглашала к себе домой незнакомцев… Желаю, чтобы уста твои всегда улыбались, а глаза искрились счастьем. И пусть рядом будут только достойные люди. За тебя, Ирма!

— А к твоим ногам падать можно? — пригубив алкоголь, шутливо спросила Градская.

— Лучше не стоит. А то вдруг что-нибудь отобьёшь себе. Я же потом буду очень переживать, корить себя. Пожалей мои нервы.

Все рассмеялись, и дальше поездка действительно проходила в непринуждённой обстановке. Правда, в пробке им всё же пришлось постоять, однако не так долго, как по дороге в город. В супермаркет пошли только Ирма с Рустамом…

Эвелина откинулась на спинку сидения и из-под полуприкрытых век посмотрела на сидящего рядом мужчину. Чёрный стиль в одежде ему, безусловно, идёт, делая его брутальным и холодным. А вот взгляд светло-карих глаз в данный момент из холодного и хищного преобразился в тягучий и сладкий мёд.

— Что-то интересное нашли в моей внешности? — изогнув вопросительно левую бровь, поинтересовался Волков спустя несколько минут молчания, воцарившегося после ухода Ирмы с Рустамом.

— Угу. Угрюмость. Вот смотрю на тебя и думаю: не надоело тебе быть букой? Расслабься. Улыбнись. Я же не собираюсь набрасываться на тебя с гастрономическими и криминальными намерениями. Между прочим, среди нас двоих ты хищник, не я.

Волков недовольно скривил лицо.

— Я смотрю, вам нравится дразнить меня и фамильярничать.

— Не вижу причины продолжать выкать, — пожав плечами, ответила Эвелина.

— Я вообще про ваши намёки о моей фамилии.

— Радуйся, что я дразню тебя только фамилией. Но могу взять с тебя пример и критическим взглядом пройтись по твоей внешности.

— Я же уже извинился, — скривившись, будто от надоедливой зубной боли, сказал Волков.

— Ты думаешь, что маленького букетика цветов достаточно, чтобы я забыла обиду? — с неприкрытой иронией в голосе спросила Эвелина. — Должна тебя расстроить. После неудачного замужества и мужа, который вечно был недоволен моей внешностью, я стала больше любить и ценить себя. Так что для того, чтобы я простила обиду маловато одного букета ландышей!

— Недоволен твоей внешностью? — скользя внимательным и оценивающим медленным взглядом по фигуре женщины, переспросил начальник СБ. — И что же его не устраивало? Твоя субтильность?

— Я тебя сейчас ударю! — прорычала Баринова.

— В значении этого слова нет ничего оскорбительного, — назидательно возразил Константин. — Нежная, тонкая, хрупкая. Именно такая ты и есть. Но если я вновь тебя обидел — постараюсь загладить свою вину. Только скажи, что мне для этого нужно сделать.

— Пропрыгай на одной ноге до самого посёлка, — буркнула Эва.