И вот началось. Бандиты открыли сосредоточенный огонь, не давая даже поднять головы. Часть пошла в обход.

— Держи этих! — крикнул Велетнев, — я встречу тех! — и быстро пополз назад.

Когда Михаил скрылся за камнями, Василий окинул взглядом поле боя. Грохот выстрелов, пыль, крики наступающих — осталось еще немного. Пули ложатся так густо, что только чудо да звериное чутье позволяют оставаться в живых. Воздух сечет каменная крошка, посекла лицо, руки, весь в крови от порезов. Он боялся потерять сознание от потери крови и попасть в плен. Перекатывался от камня к камню, отползал и стрелял, стрелял … Уже мутилось сознание, но слышал выстрелы за спиной — Велетнев отстреливается, еще жив! Потом вдруг звуки начали глохнуть, становиться тоньше. Голова показалась огромной, тяжелой, как чугунной. «Похоже, все, — вяло подумал, — отпрыгался. Надо уходить отсюда». Пальцы сомкнулись на последней гранате. Взялся за кольцо. Взгляд падает на камень напротив … Вдруг он разлетается на куски, в грудь как большой подушкой ударило. Воздух наполняется гулом, взрывами, режущим уши визгом. Земля колеблется, будто кто-то большой и очень сильный стал лупить кувалдой. «Что за фигня? — вяло удивляется, — землетрясение, что ли»? Перевернулся на живот, выглянул.

Впереди творится невообразимое — облака песка, осколков камней, разорванные на куски люди взлетают и падают, снова уносятся в бледно-голубое небо и сыпятся оттуда мелким мусором. Будто невидимые великаны хлещут землю исполинскими бичами, сокрушая в пыль и песок камни, деревья и людей. Бросилось в глаза горящее колесо грузовика, летящее, будто подбитая тарелка инопланетян. Все смолкает. Нарастающее рычание мощного мотора окатило Василия волной воздуха, пахнущего машинным маслом и разогретым железом. Вскочил, бросился за камни. На песке увидел неподвижное крупное тело Михаила. Пятна крови медленно высыхают на жарком солнце. Подхватил, тащит навстречу солдатам морской пехоты …

Ридван первым заметил на длинном гребне холма неизвестные боевые машины. Мгновенно сообразил, что сейчас будет. В три гигантских прыжка, любой кенгуру позавидует, преодолел расстояние в пятнадцать метров до глубокой канавы. Упал, замер, скрючившись в позе эмбриона. Через несколько томительных секунд земля задрожала от ударов. Любопытство берет верх. Ридван выползает на край. Видит, как разорванные стволы акаций улетают вместе с кровавыми кусками человеческих тел далеко-далеко, скрежет и визг заглушает крики людей. Через три минуты все стихло. Ридван медленно высовывается из ямы, оглядывается. Перепаханная земля усыпана красно-коричневыми клочьями плоти. Автомобили исчезли. Несколько рваных и дырявых железяк — все, что осталось. Вокруг — никого и тишина, давящая и оглушающая после грохота. Когда-то давно он видел, что остается от пехоты после сосредоточенного огня крупнокалиберных пулеметов. Пули бьют с такой силой, что человека разрывает, даже если она пролетела рядом, в трех шагах. А уж если попадет, не остается даже шнурков от ботинок. Люди исчезают бесследно. Здесь именно так и произошло. Он медленно встал, не веря собственным глазам, оглянулся — бронетранспортеры разворачиваются и уезжают за холм, один за другим. Молча смотрел, как уходят русские. Последняя машина повернула вправо, остановилась. Башня резко разворачивается, ствол пулемета вспыхивает огнем.

Когда звук выстрелов достиг места, где стоял Ридван, мертвое тело уже валялось в пыли, перерубленное пулями.

На берегу залива двое ловили рыбу. Проклятые твари никак не желали лезть в сеть. Один, что помоложе, уже пятый раз отплывал от берега на лодке, сбрасывал сеть и заводил второй конец к берегу. Потом вдвоем, пыхтя и обливаясь горьким потом, тянули чертову сеть на себя. И снова на песке оставались мелкие рыбешки, медузы, крабы размером с откормленного таракана и прочая несъедобная дрянь.

В конце концов плюнули, сели отдохнуть. Недалеко в море стоял на якоре сухогруз под флагом какой-то островной республики, Либерии, что ли. Стоял уже четвертые сутки, не двигаясь с места. Команда вроде как занималась ремонтом, но, по мнению рыбаков, моряки просто валяли дурака. В бинокль с берега было видно, как полуголые матросы играли в волейбол, загорали. Часто обильно поливали палубу водой из брандспойтов, что бы не сильно нагревалась.

— Во житуха! — восхищался молодой, — плавают туда-сюда, никаких забот. В порту кранами загрузили тюки, в другом разгрузили. Пока идут из одного порта в другой, могут остановиться на необитаемом острове. Купаются, загорают, фрукты жрут, жареное мясо. А какие деньги получают! Я на этой проклятой рыбалке за десять лет не получу столько, сколько любой из них за неделю!

Старый качал головой и скучно говорил, что корабли часто тонут, матросы много и тяжело работают, месяцами не бывают дома. Вот и хорошо, отвечал молодой, чего мне делать в своей лачуге? Мух ловить? Моряк мир видит, он живет, а мы? — тот же скот, только разговаривать умеем.

Старик усмехался, морщился и не отвечал…

Грохот выбираемых якорных цепей заставил подпрыгнуть обоих. Сухогруз поднял якоря, праздных матросов как ветром сдуло с палубы. Рыбаки увидели, как корабль развернулся почти на месте и идет прямо на берег.

— Чего это он? — удивился молодой. Старый не ответил.

— Может, капитан перегрелся, с ума сошел? — продолжал допытываться молодой, будто у старика есть прямая связь с капитаном сухогруза, сейчас позвонит и спросит, сошел капитан с ума или нет.

Старый морщил нос, улыбался и молчал. Тем временем сухогруз вплотную подошел к берегу, резко сбавил ход. Высоко поднятая носовая часть судна раскрылась, на воду опустилась широкая сходня. Из темного трюма стали съезжать странные многоколесные пятнистые машины. Они сваливаются прямо на воду, но не тонут, а с громким рычанием плывут к берегу. На плоской металлической крыше возвышаются башни с длинными толстыми стволами пушек. Машины одна за другой ныряют в воду, двигатели ревут, выбрасывая пенные струи водометами. Все машины желто-коричневые, без номеров и опознавательных знаков. Первая ткнулась в песчаный берег. Створки водомета с лязгом закрываются, колеса закрутились, разрывая мокрый песок и машина несется вверх по склону, за ней остальные. За короткое время на судне произошли удивительные изменения: палуба вдруг оскалилась ракетными установками, в бортах откинулись заслонки и на свет божий грозно глянули стволы автоматических орудий. Над ходовой рубкой появилось железное ухо радара, начало безостановочно вращаться. Рыбаки безмолвно созерцали удивительное зрелище, не двигаясь и не разговаривая. Первым опомнился старик. Громко лязгнул зубами, засипел, как удавленник:

— Уползаем, уползаем… бросай все! — и начал пятиться, как рак от опасности. Заметив непонимающие глаза молодого — как же, интересно! — старик надрывно завопил:

— Прячься, дурак, мы не должны такое видеть!!!

Только тут молодой сообразил, что они оказались нежелательными свидетелями чего-то опасного. За это их одним выстрелом могут распылить в молекулы. Испуганным рыбакам показалось, что в них уже целятся из пушек. С необыкновенным проворством оба, и старый и молодой, бросаются прочь. За мгновение зарываются в песок — камни показались маловаты!