Пел и свистал под сенью ветвей дубовых,

Могилу ей рыл, весело напевая

Старую песню…

Быть может, напеть вам ее?»

Пауза.

Все мы радостно рукоплещем –

(Ну, может, не все…

Похоже, моя невеста –

Черные волосы, щеки, подобные розам,

Губы кровавы –

Кажется, недовольна.)

Блондинка – а кто она, кстати?

Попросту, думаю, гостья? –

Поет:

«И вышел лис в полнолунную ночь,

И лунного света просить был не прочь –

На многие мили, в светлую ночь,

На мили лисьей дороги,

Пока он дойдет,

Пока добредет,

Пока доползет до берлоги!

На мили в ночь до лисьей берлоги!»

Голос ее был чист и хорош, –

Но голос невесты моей

Много прекрасней.

А после могилу выкопал он –

Она невелика,

И девица была невеличкой

(Даже тяжелая, много больше не стала) –

И обошел вокруг дуба,

И все повторял

(Она все слышала): «Здравствуй,

Моя птичка.

Здравствуй, моя любовь. Не опасны ль тебе

Лунные ночи, мать моего дитяти?

Здравствуй – приди же теперь в мои объятья!»

И он одною рукой обнимал мрак ночи,

В другой же сжимал свой нож –

Короткий и острый,

И все пронзал и пронзал им

Полночный воздух…

Она дрожала вверху,

На ветвях дубовых.

Боялась дышать.

И все же – тряслись ветки.

Взглянул он наверх – и сказал:

«Проклятые совы!»

И снова

«На дереве – кошка?

Эй, кис-кис-кис…»

Она молчала. Вжималась в ветки

И сучья,

В листья… И наконец, уже на заре,

Ушел убийца – унес с собою мотыгу, простыню, острый нож…

Ушел, проклиная

Злую судьбу и удачу своей жертвы.

Нашли ее на рассвете.

Плясала по полю –

Безумная, с листьями дуба,

Вплетенными в косы.

Пела она:

«Треснула ветка в лисьем бору.

Я увидала лисью нору!

Клялся любить на множество лет –

Видела я лисий стилет!»

Говорят старики –

У рожденного ею младенца

Лисья когтистая лапа

Вместо руки была, со страху, – шептали в деревне все повитухи.

Не зря же сбежал студент!»

Блондинка садится.

Комната рукоплещет.

Улыбка ее – струится, как тонкая змейка.

Уже исчезла – а в серых глазах

Еще длится.

Смотрит.

Похоже,

Ей это все забавно.

Я начинаю:

«В японских, в китайских легендах

Лисы являют людям прекрасных женщин,

Золота горы, удачу,

Милость богов –

Но выдают их хвосты…»

Но отец невесты

Меня прерывает –

«А, кстати сказать, моя радость,

Ты тоже хотела поведать

Одну легенду?»

Моя невеста краснеет.

Какие розы

Сравнятся с ее щеками!

Она кивает и шепчет:

«Легенду, папа?

Да это всего лишь сон!»

Голос ее тих и нежен, –

Мы замолкаем.

И в тишине раздаются ночные звуки –

Ухают совы.

Но – верная поговорка –

«Живущий близ леса уханья сов не боится».

Невеста глядит на меня…

«Вас видела я во сне,

Мой господин, –

Верхом вы ко мне примчались,

Звали меня в ночи:

«Выходи ко мне,

Прекрасная, стоит ступить по Белой дороге – и чудеса, чудеса я тебе открою!»

А я спросила – как мне найти ваш дом –

По белой как мел дороге?

По темной и длинной?

Вокруг деревья – и даже под ярким солнцем

Свет в листьях – зеленый и желтый,

Приходит закат –

Все алое с синим,

А ночью – черно до боли,

Ведь лунного света нет

На Белой дороге…

Сказали вы, мистер Лис, –

Как любопытно…

А сны – только ложь, предательство да обманы,

Что перережете горло свинке поросьей

И понесете ее по свежему следу

Черного жеребца, – а потом улыбнулись.

Алые губы

Раздвинула ваша улыбка,

Ваши глаза-изумруды она озарила,

Эти глаза покоряют девичью душу,

А лисьи зубы

Съедают сердце девичье…»

«Боже спаси», – говорю.

На меня все смотрят –

Не на нее, хотя она говорила.

Эти глаза – проклятье, эти глаза!

«И, в этом сне, почему-то

Мне захотелось

Прийти в ваш дом – такой богатый и пышный…

Ведь вы просили – просили меня часто!

Увидеть покои, бассейны и анфилады,

И статуи, что из Греции привезли вы,

Аллеи меж тополей и гроты,

Беседки и клумбы…

И – это всего лишь сон! –

Не подумала я

С собой привести доверенную служанку –

Суровую, умудренную возрастом

Старую деву.

Она бы, мой мистер Лис,

Не взглянула на дом ваш,

На белую вашу кожу

И на глаза-изумруды,

Ее, мистер Лис, вы б точно не покорили!

И ехала я верхом по Белой дороге –

На Бетси, моей кобыле.

Тропинка из свежей крови

Вела меня. Зелены были кроны деревьев.

Милю за милей – вперед!

Наконец тропинка –

Через поля, прогалины, через насыпь –

(Острое зренье надо,

Чтоб капли крови увидеть,

Здесь капля, там капля –

Не много в свинье крови)

Закончилась.

Спрыгнула я с кобылы –

Прямо у дома.

А дом-то каков!

Прекрасный вид, не иначе!

Окна, колонны и белый сияющий камень!

В парке – у самого дома –

Помню скульптуру:

Спартанский мальчик.

В хитоне укрыт лисенок.

Острые зубки впиваются в юную плоть, рвут, раздирают, но мальчик стоит безмолвно.

Да что б он сказал, несчастный холодный мрамор?