Вельва рассматривала его одним глазом, наклонив голову, как домашняя птица рассматривает незнакомого жука. В свете факела падали и падали снежинки.

— Да, — Пиркке произнесла несколько слов на языке лесных лопарей. — Да, мы все заслужили отдых. Мы заедем к Хьялти, отдохнем и посмотрим на халлинг.

— Хьялти — самый могучий одальман в своем округе. — Вельва вытянула руку, обвела большой круг. — Смотри, все это в его одале. Лес до самых гор, река, маленькие фермы… И поля. Его усадьба называется «Радостный дом». Очень большие наделы. Они даже выращивают хмель.

— Не слишком-то он радостный, — сквозь зубы заметила Юкса. — Кажется, у них тут третий год неурожаи. Видать, они бедняки.

— Ты мало знаешь о Хьялти, — пренебрежительно отмахнулась вельва. — Он сам из рода Инглингов. Хотя не любит говорить об этом. А не любит говорить потому, что не хочет мести и войны с Хладирскими ярлами. Хладир отсюда далеко, но языки в Халогаланде порой бегут быстрее оленей. В Хладире тоже кое-кому известно о родстве Хьялти. А он человек разумный, он хочет жить спокойно.

Юкса покрепче схватила оленей под уздцы, нацепила лыжи и первая стала спускаться с горы. Пирке придерживала сани сзади, чтобы они не перевернулись. Они заехали в настоящую горную страну. Слева и справа зияли ущелья, покрытые снегом. То, что можно было назвать дорогой, превратилось в две едва различимые колеи. Снег кое-как отражал свет луны. От этого казалось, что подступает рассвет.

— Ой, Юкса. Я расскажу тебе о Хьялти Хромом, и тебе, мальчик, расскажу. Чтобы вы не думали, будто Пиркке гостит у злых или очень бедных людей. Эту усадьбу, «Радостный дом», построил над обрывом еще дед прадеда Хьялти. Никто уже не помнит, сколько тогда было земли и кто был конунгом на «северном пути». Может, и конунгов тогда не было… Так вот, дальний прадед Хьялти поставил двор там, где ходят купеческие корабли. Он был умный человек и стал брать плату с финнов, и свеев, и бьярнцев. Со всех, кто вез треску, или моржовые канаты, или пух из Финнмарка на юг. Это потом, много позже, люди стали называть эту дорогу «финским путем». Потому что по суше никто не мог провезти товары. Видите, какие горы?.. Зато по морю все торговые кнорры плыли этим путем. Торговцы платили пошлину, а прапрадед Хьялти богател. К нему прибилось много людей. И стали его называть «дарящим кольца», как называют только знатных ярлов. Его люди собирали дань — меха и шкуры, и китовый жир. И кожу, и ус, все собирали. Так длилось много лет, уже после смерти первого Хьялти. Его похоронили во-он там, видите? Там их семейные курганы…

Даг взглянул в указанном направлении. Под снегом действительно угадывались очертания невысоких насыпей. Кладбище рода Хьялти занимало большой участок, расчищенный от камней и леса. Но гораздо больше, чем курганы, Дага напугали и удивили… каменные кресты.

— Кресты, — словно читая его мысли, сказала Пиркке. — Английские монахи добрались и сюда. На них вырезаны морские змеи. Там есть и древние герои, и много чего… Смотри, вон ваш Один сражается с драконом! Хьялти говорил мне, почему резчики так делают. Это чтобы никого не злить. Ни Белого Бога англичан, ни великих ванов, ага… А вот и Хьялти!

В полумраке заскрипели высокие ворота, заметались факелы.

— Вот так радость! Добрый знак, фрю Пиркке пожаловала! — Навстречу гостям выступил высокий длинноволосый человек в кирте до колен и горностаевой безрукавке. На левый кулак он намотал поводок и еле удерживал громадного лохматого пса. — Ха-ха, да, славных собак я купил в Свердборге, верно? Не бойтесь, фрю Юкса, он не тронет.

Даг удостоверился, что Хьялти — норвежец, только когда услышал его язык. Хьялти говорил понятно, но вставлял чужие слова. Почему-то юного Северянина неприятно удивило пройденное расстояние. Пока он жил дома, с отцом и матерью, норвежцы казались далеким, недоступным племенем. Впрочем, одевались они похоже и хозяйство вели похожим образом.

Только женщины у хромого Хьялти оказались рослые, беловолосые, как на подбор. Издалека они очень походили на мужчин, таких же рослых и широкоплечих, и носили такие же войлочные шляпы, похожие на шляпки грибов.

— Вы давно не заезжали к нам, — упрекнул Хьялти вельву. — Мы ждали вас прошлой осенью.

— Мне сказали, у вас был сильный голод?

— Этой осенью, хвала Ньяду, наловили достаточно трески. — Хьялти указал куда-то вбок, и Даг внезапно увидел море.

Хьялти продолжал рассказывать о треске, о павших коровах, о болезнях, поразивших птицу, а Даг смотрел туда, где белой громадой парил океан.

Усадьба «Радостный дом» была выстроена на огромной высоте, над самым гребнем фиорда. Отсюда, прямо из двора, открывался удивительный вид на обрывы, на длинные черные полыньи со стаями птиц, на дымки рыбацких деревень. Внизу по темной воде скользила ладья китобойщиков. В том месте, откуда недавно отошла лодка, берег был усеян огромными китовыми ребрами. Наверняка вниз с обрыва вела тропинка. Но Дагу ее отсюда не было видно. Мальчик немедленно подумал, что место крайне удачно для побега…

И снова вельва легко прочитала его мысли.

— Это не просто больной ребенок. — Она ласково потрепала Дага по голове. — Это сын сильного нойды. Его кто-то заколдовал, чтобы мальчик не мог ходить и говорить. Я везу его в страну саамов, только там его можно вылечить от колдовства. Этот мальчик не может говорить, но он спас нас от волков. Он заговорил с волками на их языке. И они испугались! Я прошу тебя, Хьялти, сделай так, чтобы с мальчиком все время кто-то находился.

— Я все сделаю, как вы просите, фрю Пиркке!

Женщины заохали. Мужчины поочередно стали подходить и разглядывать макушку героя. Самое обидное, что Даг не мог их даже оттолкнуть!

— Какой черный! А волосы — как волны!

— Красивый мальчик, только дикий. Отчего он молчит?

— Сколько ему лет, фрю Пиркке? Неужели еще нет двенадцати?

Беседа продолжилась в доме.

— Ой, Хьялти, скажи своим, пусть отнесут ребенка в баню.

— Мы так рады вам, фрю Пиркке, — поклонилась одна из белых великанш. — Вы сказали, что у моей сестры родится дочь, и она родила девочку. Еще вы сказали, где найдутся наши коровы, и коровы нашлись.

— Это не трудно, — отмахнулась вельва и поглубже напялила свою кошачью шапку. — Лучше принесите мне горячих потрохов. Вы не забыли, что мне нужны свежие сердца?

Хьялти живо отправил работника за угощением, другого послал топить баню, девушкам приказал готовить гостям постели.

— Что с этим мальчиком? Какие у него злые глаза…

— Тяжелая хворь, — не сморгнув глазом, снова завела песню Пиркке. — Это не просто мой ученик, это подкидыш из мира карликов. Он будущий сильный нойда. Он только что уберег нас от гибели.