Наводчик между тем сместил прицел, и снаряды принялись рвать в клочья дом, за которым скрылись диверсанты. Бронетранспортёр, не переставая стрелять, выкатился из-за дымзавесы и вновь замер, прикрывая пехоту.

«Гранатомёт бы», – кисло подумал репликант.

С одним подствольником много не навоюешь против такого монстра. Даже если выбить пехоту – а репликанту это было несложно, особенно учитывая склонность штрафников легко впадать в панику, – то отлично защищённый бронетранспортёр сержанту не по зубам. Будь Чимбик один – он бы так легко и просто не ушёл, но сейчас нужно было думать ещё и о людях.

– Да-твою-же-ж-мать! – проорал Грэм, падая на землю и накрывая собой Зару.

Снаряды автопушки прошивали идиллийский дом насквозь, осыпая беглецов градом мелких обломков. Репликант почувствовал чужой страх, сменившийся вспышками боли по всему телу и знакомым уже ощущением касания чужой смерти. В доме только что погиб идиллиец, став ещё одной невольной жертвой их авантюры.

– Нельзя лежать! – крикнул Чимбик, концентрируясь на реальности. – Сейчас подтянутся остальные – и нам конец! Не прорвёмся!

– Понял! – заорал в ответ Нэйв.

Взглянув на такблок, Чимбик нашёл ближайший люк в коммуникационные тоннели. Жалкие две сотни метров, которые ещё надо преодолеть. Причём быстро: алые отметки на такблоке ускорились, стягиваясь к месту боя.

– Туда! – указал репликант направление.

На лице контрразведчика впервые за всё это время появилась неуверенность: предстояло перебежать открытое пространство за домом и улицу, где из укрытий лишь кусты да клумбы. Но выбора не было: к врагу приближалась подмога.

– Погнали! – крикнул Грэм.

Репликант оттолкнул его руку и закинул идиллийку себе на плечи. Плюнув на маскировку, Чимбик выпустил «мух»: сейчас обзор был куда важнее, чем риск быть запеленгованным.

Штрафники бежали, прикрываясь корпусом бронетранспортёра, медленно едущего к тому месту, откуда успели удрать диверсанты.

Репликант злорадно ухмыльнулся и припустил за контрразведчиком. За их спинами пули и снаряды продолжали кромсать несчастное здание, но теперь наводчик перешёл на работу короткими очередями.

Чимбик легко обогнал контрразведчика и первым нырнул за угол спасительного дома. А вот Нэйв едва не попался: второй бронетранспортёр выкатился на улицу через долю секунды после того, как хрипящий и взмокший контрразведчик рухнул на колени рядом с репликантом, открывающим люк.

– Постой… – Грэм перехватил руку репликанта. – Не надо туда… лезть.

Чимбик мгновение помедлил, а потом кивнул. Действительно, карателям не потребуется много времени, чтобы понять, куда делись диверсанты. А в простреливаемых насквозь тоннелях при подавляющем численном превосходстве противника не останется шансов даже у репликанта.

– Сюда, – Нэйв ткнул в заднюю дверь ближайшего дома. – Оставь люк открытым – пусть думают, что мы правда тоннелями ушли. Сюрприз только не забудь.

Чимбик молча вынул гранату из подсумка. Выставив её в режим растяжки, репликант закрепил рубчатый цилиндр с внутренней стороны люка и, подхватив идиллийку на руки, поспешил за контрразведчиком. Грэм на секунду задержался у двери, прижимая к простенькому электронному замку свой жетон. Распахнув створку, контрразведчик пропустил репликанта с его ношей и скользнул следом, захлопнув за собой дверь.

Диверсанты оказались в подсобном помещении магазина, судя по ящикам с товарами и деактивированными робоманекенами, торгующим одеждой.

Грэм, оглядевшись, вскрыл коробку и устроил из тряпья импровизированный лежак на полу.

– Укладывай, – сказал он репликанту.

Чимбик положил идиллийку и сел в сторонке, чтобы не мешать контрразведчику. Тот, неловко орудуя единственной здоровой рукой, принялся промывать жуткие раны на спине идиллийки.

Вообще, сержант справился бы куда лучше, чем Грэм с повреждённой рукой, но сейчас капитан остро нуждался в каком-то осмысленном полезном деле. Чимбик понял это по его взгляду. Точно таким же взглядом на Чимбика смотрело его отражение в зеркале после неудачного авиаудара по недостроенному опорному пункту, когда погибли штатские. И репликант понимал, что творится на душе у контрразведчика, а потому не вмешивался и не предлагал помощь.

Когда Нэйв закончил промывать раны на спине Ароры, он не стал заливать их синтеплотью, а предпочёл скрыть под бактерицидной аэрозольной повязкой.

– Лучше, если Грэг посмотрит, – словно почувствовав взгляд репликанта, сказал Нэйв. – Может, сумеет сделать так, чтобы шрамов не осталось.

– Шрамы – это просто зажившие раны, – сказал репликант. – В них нет ничего плохого.

– Не для женщин, – Грэм говорил, не отрываясь от работы. – По крайней мере, не для всех. Да и не думаю, что Зара захочет носить такие памятные отметины.

Стены затряслись: впритирку к магазину проехал бронетранспортёр. Диверсанты настороженно примолкли, вскинув оружие.

Но в этот раз удача повернулась к ним лицом: с улицы донеслись азартные вопли, а затем глухой взрыв. Значит, кто-то из карателей сунулся было в люк и нарвался на растяжку. Теперь выжившие станут в разы осторожнее, заодно окончательно уверовав в то, что их добыча ушла именно этим путём.

После нескольких минут воплей преследователи уехали. Рискнувший выпустить «муху» репликант обнаружил лишь заваренный металлической пластиной люк и окровавленные обрывки униформы.

– Чисто, – доложил Чимбик контрразведчику.

Тот показал большой палец и взялся за царапины на лице и ногах Зары, оставшиеся после волочения по траве.

Закончив с этим, капитан уселся на пол, откинувшись на ящики, и прикрыл глаза.

Наступило томительное время ожидания. Сейчас, когда все каратели с пеной у рта рыщут по городу в поисках недобитого контрразведчика, безопасней отсидеться тут, чем транспортировать Зару на базу. Осталось лишь дождаться вестей от Лорэй.

При мысли о том, что Эйнджела находится сейчас среди пьяных карателей, чувствующих себя властителями города, сержант загорался жаждой убийства. Больше всего он хотел оказаться рядом с ней, защитить, но разумом понимал, что лишь всё испортит. Лорэй большую часть жизни имели дело с записными мразями и знали, как выйти из ситуации чисто, без конфликта. Но несмотря на это всё существо сержанта жаждало крови. Убить голыми руками, чтобы видеть ужас в глазах дворняг, чуять их страх, слышать хруст костей и предсмертные вопли.

– Каково это, жертвовать невинными ради достижения цели? – вырвал его из мрачных раздумий голос Нэйва.

Выглядел капитан не очень: бледный, осунувшийся, в глазах лихорадочный блеск. По прикидкам репликанта, у союзовца ещё примерно полтора часа – точнее сказать сложно, у дворняг всё зависит от личных свойств организма, – затем действие стимулятора закончится, и Нэйв превратится безвольную тряпку. После чего потребуется срочная госпитализация для очистки крови и печени. Но репликанту нравилась отчаянная храбрость этого человека. Пусть даже и идущая в разрез с разумным поведением.