Чимбик пересёк улицу и буквально влетел в ресторан, едва не споткнувшись о катающегося по полу жирного дворнягу в обгорелом мундире. Сержант даже не стал тратить на него патрон, походя проломив висок ударом ноги.

В зале царил хаос. Идиллийки и каратели метались в панике, совершенно потеряв рассудок от страха – своего и чужого, многократно усиленного эмпатией. В любое другое время эмоциональный шквал захлестнул бы и Чимбика, но сейчас мир вокруг сузился до туннеля, сквозь который он мчался к единственно важной цели. Чужие чувства проносились мимо смазанным фоном, как пейзаж за окном скоростного монорельса.

Тело репликанта двигалось практически на автомате, словно выполняя давным-давно изученное упражнение. Он просто выцеливал мишени в серо-чёрном и методично их ликвидировал. Выстрел – труп, выстрел – труп. Оттолкнуть кричащую от ужаса идиллийку, выстрелить, перешагнуть через упавшее тело, снова выстрелить.

Из-за того, что часто палить приходилось в упор, сержанта изрядно забрызгало кровью, вызвав у него вспышку раздражения: камуфляж терял эффективность. Но с другой стороны – сейчас в нём не было особой нужды: паникующие дворняги едва соображали, что происходит. Чимбик шёл сквозь толпу, как горячий нож сквозь масло.

Задержаться пришлось лишь раз, когда обезумевший от ужаса корпорат попытался укрыться от зашедшей на огонёк смерти за живым щитом из трёх идиллиек. Чимбик даже не стал стрелять – просто подошёл и, улучшив момент, свернул дворняге шею. За миг до смерти ублюдка репликант увидел себя в выпученных от ужаса глазах корпората. В них отражалось чудовище, залитое чужой кровью. Нелюдь, созданный сеять смерть и разрушение.

Тело карателя ещё падало, а Чимбик уже плавно развернулся и пристрелил ещё одного штрафника, почти добежавшего до спасительных дверей.

Последний. Хорошая работа.

Репликант бросил взгляд на спасённых идиллиек и замер, рассмотрев своё отражение уже в их глазах. Они видели орудие смерти, равнодушно собирающее кровавую жатву. Не живое, способное сострадать существо, а нечто чуждое, ужасающее, противное самой их природе.

Глядя на них, прикасаясь к их душам, сержант вдруг ощутил иррациональный страх. Тот самый, что посещал его всего несколько раз в жизни. Репликант боялся увидеть себя таким же в глазах Талики. В глазах Эйнджелы. Таким, каким его создали. Настоящим. РС-355085. Безжалостным чудовищем, для которого важно лишь достижение поставленной цели.

Развернувшись, репликант сорвался с места и взбежал по лестнице. Плевать. Его ждёт Эйнджела. Сержант бежал по коридору, к двери, за которой тепловизор обозначил два силуэта, но ощущал, как в груди ворочается холодный твёрдый ком. Страх. Страх увидеть своё отражение в глазах Эйнджелы.

Каким оно будет?

Пинком распахнув дверь, Чимбик пулей влетел в кабинет и остановился лишь на балконе, словно налетев на невидимую стену. Он видел одновременно всё: кровь на руках и одежде Лорэй, сползший на диван труп Шеридана с ножами в глазнице и горле, контролировал пространство за балконом, но при этом сама суть сержанта сосредоточилась на глазах Эйнджелы. Они светились счастьем. В них не было ни страха, ни сомнения – лишь любовь.

Она не сомневалась, что он придёт. Она ждала его.

Чимбик растерянно рассматривал героя, который отражался в её зрачках.

Холод в груди рассеялся, уступив место ровному огню. Сержант шагнул к девушке, раскрыл забрало шлема и улыбнулся, заключая её в объятья.

– А вот и кавалерия прибыла, – резюмировала Свитари, наблюдая за тем, как сестра целует Чимбика.

Сама Ри сидела на подлокотнике кресла с надкушенным персиком в руке, с которой только что небрежно оттёрла кровь.

– Я из Сил Специальных Операций, и у нас нет ни бронетехники, ни верховых животных, – напомнил сержант, когда поцелуй завершился. – Что тут произошло?

– Я налажала, – призналась Эйнджела, глядя на него сияющим взглядом. – Извини.

Виноватой или раскаявшейся она при этом не выглядела.

– Мы отравили Шеридана и собрались уходить, но тот возжелал перепихнуться, – пояснила Свитари, запустив с балкона косточку от персика. – А сестрёнка вдруг ударилась в добродетель и всадила ему нож в глотку.

Подумав, она добавила:

– Что, кстати, тоже не особенно добродетельно.

Чимбик бросил внимательный взгляд на труп, оценив некоторый беспорядок в одежде и расстёгнутую ширинку на брюках, а затем вновь посмотрел на Эйнджелу.

– Я просто не смогла… – сказала та в ответ на немой вопрос. – После того как ты… Как мы…

Она беспомощно пожала плечами, не особенно понимая, как объяснить свой странный поступок. Но Чимбик понял.

– Никто больше не прикоснётся к тебе, если ты этого не хочешь, – тихо пообещал он.

– Вряд ли Доминиону нужен такой агент, – грустно покачала головой Эйнджела.

– Плевать на Доминион, – отрезал Чимбик. – Мы найдём выход. А сейчас пора уходить.

– Аминь! – провозгласила Свитари, подошла к трупу и выдернула нож из его глазницы.

Сержант уставился на неё с недоумением, а Эйнджела с беспокойством.

– Сувенир на память, – пояснила Ри и первой двинулась к двери.

Планета Идиллия. Город Зелар

Тиаматцы спешились за километр до окраины. Незачем предупреждать врага о своём появлении яркими отметками техники на такблоках и звуком двигателей. А пеших могут принять за «самоходчиков» – сбежавших в самоволку.

Разбившись на тройки, тиаматцы вошли в город.

Густаво двигался в компании Леандро и сержанта де Веги. Летяга Изабелла привычно уселась на спину своего могучего «кузена», недовольно подёргивая хвостом: противоосколочная жилетка раздражала кошку.

Сержант де Вега отправила на имплант своего фамилиара, кружащего над ними, команду и хищная птица полетела к городу.

Это была одна из визитных карточек тиаматцев – использовать фамильяров для разведки вместо дронов. На родной планете это помогало узнать, что ждёт впереди: добыча, или шанс самому стать добычей. Но тогда приходилось ждать возвращения фамильяра, тратя время на просмотр записи с закреплённой мини-камеры. О спутниках и вышках связи поселенцы Мира Смерти могли тогда только мечтать.

После контакта с другими колониями и получения доступа к технологиям и ресурсам работать стало проще: фамильяров оснастили тактическими компьютерами. Хозяин поддерживал непосредственную связь с питомцем, ставя ему задачи в онлайн-режиме с помощью голоса или пиктограмм, транслируемых с такблока непосредственно на сетчатку глаза животного. Некоторые, как Миа де Вега, использовали парные импланты, имея возможность буквально видеть глазами своего питомца.

Естественно, подобный уровень взаимодействия достигался долгой – до трёх лет – и упорной дрессировкой. А заодно неким секретом, которые жители Тиамат хранили от чужаков, несмотря на самые щедрые предложения. Никакая дрессура не обеспечивала той особой связи, что развивалась между тиаматцами и их компаньонами.