Резкий неприятный запах ударил в нос, и тотчас же в едва вернувшееся к Маноло сознание ворвалась резкая нестерпимая боль. В тот же миг он услышал совсем рядом женский голос. Голос Граси.

— Граси… — слабо позвал он, с трудом шевеля растрескавшимися губами.

— Я здесь. И очень рада, что ты вернулся к нам.

Граси осторожно поправила повязку, и Маноло почувствовал восхитительную легкость этого прикосновения, перекрывающую даже боль в ноющем теле.

Он хотел улыбнуться, но Граси сразу же остановила его:

— Тебе лучше сейчас не напрягаться. Особенно побереги лицо. Оно… как бы сказать… пока несколько не готово к мимике. Понимаешь?

Что же могло случиться с его лицом? Маноло отчетливо помнил, как садился в машину вместе с Пилар. Они поссорились. Она как всегда была пьяна. Что же произошло дальше? Его размышления прервал голос Граси.

— Маноло, послушай меня… Вы попали в аварию. Сейчас ты находишься в больнице. С тобой все в порядке, за исключением легкой травмы головы. Ты слышишь меня?

— Я брежу? — спросил он дрожащим от слабости голосом и, как мог, сжал руку Граси, будто от этого зависела сейчас его жизнь. Она была рядом, и это заменяло Маноло надежду, вселяло уверенность.

— Сейчас — нет. Представляю, что ты должен сейчас чувствовать. Какое-то время у тебя будет довольно сильно болеть голова. Я — не сон и прекрасно чувствую, что ты сейчас раздавишь мне руку.

Маноло попытался улыбнуться шутке, но снова почувствовал жгучую боль, однако несмотря на нее, ему стало лучше при мысли, что не совсем безнадежен, если при нем еще можно шутить. Попытавшись побороть волнение, он спросил:

— Я не могу видеть. У меня что, повязки на глазах?

— Нет. Просто твои глаза были повреждены при ударе. Некоторое время ты не сможешь видеть, но, уверяю тебя, мы сделаем все возможное, чтобы как можно скорее вернуть тебе зрение.

Маноло с трудом пытался осмыслить услышанное.

— При каком ударе?

— Автокатастрофа, не помнишь? Вы с Пилар попали в серьезную аварию. Неудивительно, что ты не помнишь. Но память должна вернуться к тебе. Сейчас все в порядке. Ты находишься в клинике Науреса, где я работаю сиделкой.

— В клинике Науреса? — повторил Маноло, не веря собственным ушам. — Я нахожусь в клинике Науреса?

— Именно. Это действительно можно воспринимать как иронию судьбы, но Пилар настояла… Кстати, с ней все в порядке. Отделалась несколькими ушибами. Что же касается тебя…

Маноло едва не заплакал, когда она начала перечислять его увечья: черепная травма, сотрясение мозга, внутренние кровоизлияния и множественные ранения…

— Удивительно, что я остался жив.

— Да. Поначалу я просто не узнала тебя. Однако переживать не стоит. Совсем скоро мы опять сделаем из тебя красавца. На моей памяти от такого еще никто не умирал, можешь мне поверить, я работаю не первый день.

— Как это могло случиться? — с трудом прошептал Маноло.

— Одному Богу известно. Главное — ты остался цел. Все, что тебе нужно на данный момент, это лежать и благодарить судьбу за то, что остался жив.

— Отец! — вскрикнул Маноло, внезапно вспомнив о больном старике. — Он, наверное, с ума сходит!

— Не волнуйся, с ним все в порядке. Мы нашли его номер в твоей записной книжке и сразу же известили его. Ну конечно, не его лично, мы не хотели его волновать, но все передали Долорес.

Маноло облегченно вздохнул. На Долорес можно полностью положиться. Как и на всех остальных обитателей Каса де ла Роса, которые наверняка сделали все возможное, чтобы поддержать отца, получившего такое известие. Все, кто окружал его в поместье, были не только слугами, но и верными друзьями, испытанными как в радости, так и в горе.

Внезапно Маноло почувствовал, как Граси поднимается с кушетки, и страх одиночества охватил его.

— Не уходи от меня, — попросил он, — я слеп. Я даже не вижу того, что творится вокруг меня.

— Успокойся. Я не уйду.

Маноло с удивлением отметил, как дрогнул ее голос. Он был готов ко всему, но искреннее сострадание Граси поразило его до глубины души. Размышляя над этим, он не заметил, как сознание плавно покидает его, а изможденное тело вновь погружается в бездну целительного сна.

* * *

Граси не могла без слез смотреть на изуродованное лицо Маноло. Часть волос была сбрита во время операции, но многочисленные повязки скрывали это. Под ввалившимися глазами, словно нанесенные углем, чернели гематомы, и Граси по опыту знала, что скоро лицо Маноло засияет всеми цветами радуги. Разбитые страшным ударом губы шелушились, поврежденный нос был скрыт бинтами, а щеку рассекал ужасающий шрам.

Граси потеряла покой и сон и все свободное время проводила у кровати Маноло, моля Бога вернуть ему здоровье. Она не спускала глаз с неподвижно распластанного тела, и, когда в полузабытье Маноло по прикосновению узнавал ее, шепча ее имя, сердце ее наполнялось радостью и усиливающейся надеждой.

Теперь, когда он пришел в сознание, она знала, что все ее молитвы были услышаны. Маноло мог думать, говорить, остальное не имело значения. Ни оскорбленная гордость, ни обида за то, что он презирал ее все эти годы, ни даже ее собственный стыд за предательство, совершенное по отношению к Пилар, — ничто не волновало Граси больше, чем выздоровление Маноло. Пусть он был мошенником и лжецом, пусть коварно соблазнил и обманул ее, пусть замышлял хладнокровную месть и жил надеждой рассчитаться с ней и с Пилар. Он побывал на грани жизни и смерти, сполна узнал, что значит боль и страх умереть, а этого Граси не могла пожелать никому. Даже жестокому и бессердечному Маноло.

Господи, верни ему жизнь! — то и дело молила она. Только когда жизни Маноло угрожала опасность, Граси поняла, насколько любит его. Любит, несмотря ни на что, храня в сердце счастливые воспоминания, неся их сквозь слезы и надежду. Вся ее ненависть и уязвленная гордость словно куда-то исчезли, уступая место надежде, что Маноло будет жить, что скоро закончатся боль и страдания.

— Граси… — пробормотал слабым прерывающимся голосом очнувшийся Маноло.

— Я с тобой, — успокоила она его.

— Не уходи.

Улыбка скользнула по его разбитым губам. И Граси тоже просияла от радости, чувствуя, как его пальцы сжимают ее ладонь.

— Маноло, ты помнишь, что произошло?

Пытаясь восстановить в памяти последовательность событий, он слегка поморщился.

— Да. Мы с Пилар…

— За нее можешь не волноваться. Я уже говорила тебе, с ней все в порядке. Она волновалась за тебя.

— Я не хочу ничего о ней знать.

— Тише, тише, успокойся. Я понимаю, ты не хочешь, чтобы она видела тебя в таком состоянии. Признаться, ты действительно находишься не в лучшей форме. Увидев тебя сейчас, она лишь еще больше расстроится. Так что я просто передам ей, что ты спрашивал о ней, ладно? Она любит тебя.