– Орлов, – сказал полковник.

– Отпускник беспокоит, – услышал Орлов ровный голос Гурова. – Я тут отъехал из столицы, Петр Николаевич, не взыщи. У меня вроде бы еще дней восемнадцать имеется.

– Тебя разыскивает прокуратура, сегодня в десять…

– Ну просто ничего не слышно, – перебил его Гуров. – Что ты там бормочешь, не разберу, связь из села хреноватая. Ты не волнуйся, я вернусь – позвоню.

* * *

Гуров вышел из телефонной будки и спрятался от непогоды в машину.

«Прокуратура меня ищет, но без „угро“ она в зрелом подсолнухе семечка не найдет. А Петр ни шагу не сделает, я могу на своей машине кататься спокойно. Кто же „стукнул“ в прокуратуру? Волин и его начальник отпадают, но диверсант именно на их корабле. И в убийстве он не участвовал. Следовательно, не Эффенди и не Веселов. Волин не дурак, круг посвященных в операцию очень узок. Лебедев? Точно, больше некому. Ах ты, бархатная жопка, шелковые ушки, тебя люди спасли, а ты под них мину подводишь. Если следователь прокуратуры подполковника Гурова допросит, тот Корпорации даром не будет нужен. Значит, Лебедев? Человек, предавший раз, может предать второй, придется на него поднажать».

Гуров начал мерзнуть, завел двигатель, включил печку.

«Первое, нащупать шефа Волина. Второе, обезопасить себя. Необходимо отнять пистолет с моими отпечатками и захватить одного из участников вчерашнего аттракциона. Но не убийцу, а соучастника, с ним будет легче».

Решив, что от теории пора переходить к действию, Гуров поехал к Денису Сергачеву.

* * *

Утро наступило и для Референта, Волина. В окна сыпалась та же снежная крупа, так же давило свинцовое небо, настроение у Волина, как и у Орлова с Гуровым, было мерзостным.

В отличном расположении духа сегодня поднялся лишь Константин Васильевич Роговой, но о нем чуть позже…

А Волин анализировал ситуацию. На днях в Москву привезут героин, Лебедев расплатится, Гуров транспортирует наркотик через Брест, «вольво» для путешествия готов, и даже многоопытный Интерпол еще не знает таких тайников, а уж наша таможня о них и представления не имеет. Учитывая, что за рулем олимпийский чемпион, а пассажир – подполковник милиции, они проскочат в Польшу, как к себе домой.

Волин подумал о предстоящей встрече с Гуровым и поперхнулся горячим кофе. «Может, зря я сыщика так здорово зажал? А как работать с ним без подстраховки? Лучше бы с ним вообще не связываться… Через Брест мог бы проехать один Сергачев. Но Патрон желает иметь в Корпорации именно Гурова. Гаргантюа по-своему, конечно, прав, я уеду, а ему необходим мозговой центр».

Волин ошибался, Роговой после операции с героином не нуждался в мозговом центре, Гурова он хотел использовать для ликвидации Эффенди и возможных последующих персон нон грата. Кто они будут – покажет время.

После долгих колебаний Волин позвонил Гурову. Когда узнал, что подполковник убыл в неизвестном направлении на неопределенный срок, то обрадовался, как человек, которому врач объявил, что сегодня зуб удалять не будут. Но когда эффект неожиданности прошел, Волин протрезвел, и, радость исчезла. Он многого мог ожидать от Гурова, только не бегства. Это было невероятно. На что же тогда он надеялся? Такой человек должен каждый свой шаг рассчитывать, если гроссмейстер жертвует фигуру, не хватай ее, словно оброненный растяпой золотой. Нет, аналогия эта неудачна: Гуров ничего не жертвует и, конечно, никуда он не сбежал, а попросту затаился. И неизвестно, с какой стороны ждать внезапного нападения. «Только без истерик, – говорил себе Волин. – Гуров не то что напасть, шелохнуться не может, он же не дурак и не самоубийца. Дерганый я стал, противоречивый, вечером одно думаю, с утра – другое. Что за бардак творится на земле? Почему умные люди должны разбивать друг другу головы? Сели бы за круглый стол, мирно побеседовали и договорились, как многомиллионную армию дураков использовать на благо цивилизации. Был бы Гуров искренним союзником, и нет проблем, быстро, мирно, всем тепло и уютно, словом, комфортно».

Раздался звонок в дверь – почтальонша принесла газеты. Так как она получала за услугу рубль, а порой три, то старалась вручить корреспонденцию из рук в руки, а не опускать ее в ящик.

– Вам телеграммка, Руслан Алексеевич, – сказала почтальонша, пряча купюру и благодарно кланяясь. – Распишитесь, пожалуйста.

Он чиркнул в книжечке поданным ему отесавшимся, отродясь не пишущим карандашом, и по лицу почтальонши понял, что о содержании телеграммы она знает, и новости Волина не обрадуют. Он взглянул на бланк небрежно и, не распечатывая, сказал:

– Благодарствую, почтеннейшая. Это мой дружок шутки отмачивает, надоел изрядно.

Захлопнув дверь, Волин быстро пробежал телеграмму, сразу не понял, перечитал медленно: «Зарядил зпт попробуй выстрелить тчк я тоже порой ошибаюсь зпт считал вас умным тчк теперь жди тчк».

Подписи не было, но Волин сразу понял: отправитель Гуров.

«Что значит – стреляй? – возмутился Волин. – Ишь смелый какой, полагаешь, что я в твое министерство посылочку не отошлю? Не подчинишься, пистолет с сопроводиловкой получат товарищи на площади Дзержинского».

Волин прошелся по комнате, потирая руки. Удивился своей радости, опустился в кресло, вновь перечитал телеграмму. «Теперь жди». «Чего собственно? Гуров что-нибудь не понимает? Да нет, все он отлично понимает, это я чего-то недопонимаю».

Человек, сомневающийся в своем всезнайстве и безусловной правоте, – личность, безусловно, неординарная. Волин сомневался: чем больше он думал, чем дольше не мог найти ответ, тем сильнее сомневался.

«Они ничего не могут мне сделать, деньги, которыми я прикрыл Лебедева, чистые. Мой разговор с Гуровым, даже если записан на пленку, юридической силы не имеет. В настоящее время я неуязвим. А вещественные улики против Гурова у меня в руках, и он, безусловно, это знает. Однако почему-то на переговоры не идет, а присылает хамскую телеграмму. Может, блефует? Он человек рациональный, с аналитическим складом ума. Видимо, у него имеются козыри, о которых я не знаю… Какие?

Пока я не найду ответы, не расставлю все по своим местам, с места не сдвинусь, иначе пропаду». Придя к такому выводу, Волин глубже уселся в кресло, вытянул ноги.

На кухне присвистнул закипающий чайник, Волин начал вспоминать: сколько налил воды, как быстро она выкипит, и чайник начнет гореть.

Начинало закипать и могло вспыхнуть совсем в другом месте, только Волин об этом не догадывался.

* * *

Денис Сергачев рассматривал листок, на котором Гуров вычертил схему, на другом листке сыщик написал, что и в каком порядке бывший чемпион должен сделать. На третьем Гуров перечислил поступки, которые нельзя совершать ни при каких обстоятельствах.

– Мне заучивать или взять с собой? – спросил Сергачев.

Гуров сложил листки и убрал в карман.

– Я составил план для себя, ты лишь исполнитель.