Эбби вышла. Аттикус сел за стол рядом со Слоан. На кухне повисло тягостное молчание. Слоан не выдержала первой:

– Мне жаль, дед, я не должна была этого говорить.

– Я не могу ничего изменить, – сказал Аттикус, подняв глаза. – Но я хочу извиниться и попытаться объяснить, почему я был так жесток с тобой.

Слоан наклонила голову, недоверчиво глядя на него. Кто этот смущенный человек, который любит нянчиться с грудными детьми и готов извиняться по собственной воле?

– Хорошо, – просто сказала она.

– Я никогда не вел себя так с тобой, потому что был таким же глупым и несправедливым, как семья Бенджи. Я настоял, чтобы тот парень женился на твоей матери, но все равно считал себя вправе осуждать их. Так что держался на расстоянии. Я пропустил два первых года твоей жизни. Никогда не играл с тобой так, как с твоими малышами. А когда мы наконец познакомились, я увидел, какая ты умная и сильная девочка. Какой у тебя потенциал. И я не хотел, чтобы ты профукала все это, как твоя мать. Поэтому я решил воспитать тебя в строгости. Пытался сделать из тебя человека. Подготовить к жизни.

– Получилось? – спросила Слоан со смешком.

Аттикус покачал головой и горько усмехнулся.

– Проблема в том, что мы с тобой слишком похожи. Ты боролась со мной на каждом шагу. Ты зубами и ногтями выцарапывала у меня право быть собой, а не той, кем я хотел тебя видеть.

– Зачем ты сейчас мне это говоришь? – холодно спросила Слоан, не настроенная прощать ему свое детство только потому, что он разок ее об этом попросил.

– Тогда я только хотел помешать тебе повторить ошибки твоих родителей. Я не хотел, чтобы ты бегала от ответственности, как твой отец. Или паразитировала на мужчинах, как твоя мать. Но мое жесткое воспитание только оттолкнуло тебя.

Голос Аттикуса дрожал. Когда Слоан встретилась с ним глазами, то увидела в них слезы. Это зрелище потрясло ее. Он был грустным. Разбитым. Раскаявшимся. Она и не подозревала, что он может быть таким.

Он вытащил платок из кармана и быстро вытер глаза.

– Я, наверное, не могу изменить то, что было. Но еще я не могу позволить тебе испортить свою жизнь и жизнь твоих детей.

Аттикус запихнул платок обратно в карман.

– Что ты имеешь в виду?

– Если ты по-прежнему собираешься забрать детей и уйти, как только им исполнится год, это будет огромной ошибкой, которую тебе потом не исправить.

– Не драматизируй, дед.

Слоан отпила кофе. Он совсем остыл.

– Бенджи хороший человек, Слоан. И он отличный отец. Не принимай этот подарок судьбы как должное.

Двойняшкам было девять месяцев, и они научились вставать, держась за мебель.

Бенджи вихрем пронесся по дому, чтобы рассказать Слоан о новом достижении Бейли.

Она выскочила из ванной и протопала мокрыми ногами в детскую. К этому времени Бо, который не желал отставать от сестры, тоже встал, держась за диван. Слоан схватила камеру, чтобы увековечить этот подвиг.

Бенджи теперь сиял, не переставая. Он подозревал, что выглядит глупо с улыбкой, намертво приклеившейся к лицу, но ничего не мог с собой поделать.

Правда, ни он, ни Слоан так и не произнесли этих три маленьких слова. И не оформили свои отношения. Но они с каждым днем становились все ближе к этому. Он чувствовал это, был уверен в этом так, будто бы они подписали соглашение кровью.

Они были семьей. Он и Слоан понимали, что двойняшкам нужны они оба. И что они нужны друг другу.

Он был готов сделать решающий шаг, наступить на горло своей гордости, и снова попросить Слоан выйти за него замуж. Только на этот раз он сделает все правильно. Скажет, что хочет жениться на ней, потому что она красивая, умная женщина, с которой ему тепло и весело, что у него нет человека ближе, и что он не представляет свою жизнь без нее.

Он уже купил идеальное обручальное кольцо. Он просто еще не решил, когда и как он попросит Слоан быть его женой.

– Эй, Паркер!

Бенджи поднялся со своего места и помахал рукой, чтобы привлечь внимание кузена, входившего в кофейню.

– Ты выглядишь довольным, как свинья в луже, – сказал Паркер вместо приветствия. – А зря.

Бенджи нахмурился. Он привык к странным и грубым высказываниям своего двоюродного брата, но это было чересчур даже для Паркера.

Бенджи подумал, не стоит ли попросить официантку добавить бурбона в его кофе, чтобы легче перенести встречу, которую Паркер назначил ему так внезапно.

Бенджи сделал глоток крепкого горячего кофе и спросил напрямую:

– Что тебе надо?

– Я должен сказать тебе две вещи, и ни одна тебе не понравится.

Бенджи напрягся. Паркер не был склонен к театральным эффектам. Если он говорил, что новости плохие, значит, они были плохими.

– Ладно, – сказал он после очередного глотка кофе, поставил чашку и посмотрел кузену прямо в глаза. – С чего начнешь?

– Ты знаешь, что ферма семьи Слоан была вот так близка к банкротству? – спросил Паркер, показывая большим и указательным пальцем крошечное расстояние.

– Да.

– А ты знаешь, что ее квартира в Нэшвилле была дважды заложена?

Бен беззаботно кивнул, потягивая кофе.

– Знаю. Вопрос в том, откуда ты знаешь все это? Финансы Слоан – это ее дело. Зачем обсуждать это всем городом?

Вдруг он вспомнил и понял нежелание Слоан возвращаться на озеро Магнолия. Низкий уровень преступности и спокойный, расслабляющий темп жизни оставлял людям много свободного времени. И не все знали, куда его девать.

– И что с того? – спросил Бен.

– А то, – ответил Паркер, – что Слоан якобы случайно залетела от тебя. Но ты – очень богатый человек и влюблен в нее еще со школы, и она это знала. Она сто лет не появлялась на озере, ни на свадьбах, ни на похоронах. А потом вдруг заявилась на свадьбу Блейка, потому что точно знала, что ты там будешь, и затащила тебя в постель. Ты правда думаешь, что все это случайные совпадения?

– Почему бы и нет? – Бенджи всем сердцем хотел в это верить.

– Ты знаешь, что я думаю о совпадениях, Бенджи?

Но сегодня утром он не был настроен слушать философские рассуждения Паркера. Ему вообще хотелось заткнуть уши пальцами и вопить «ла-ла-ла», пока Паркер не поймет тонкий намек и не заткнется.

– Ты умный, здравомыслящий парень, Бендж. Поэтому я надеюсь, что ты, по крайней мере, сделал тест на отцовство.

Бен вспыхнул от гнева, кровь зашумела в ушах.

– Бо и Бейли девять месяцев. Почему ты вдруг сейчас об этом заговорил?

– Ты хочешь сказать, что я раньше не пытался? – напомнил ему Паркер. – Ты просто меня не слышал. Наверное, потому, что твоя мать на нем тоже настаивала. Но в свете новой информации вопрос кажется актуальным. Я думаю, мне нет смысла спрашивать, кто выплатил долги Слоан и ее семьи?