– Похоже на то, как Кремль в свое время враждовал с вестами, – заметил Книжник.

– Я бы так не сказал, – пожал плечами Зигфрид. – Наши интересы с кремлевскими пересекались мало.

– А здесь вражда серьезная, – сказал Герцог. – Но до сих пор война была более-менее «холодной» – пока не появились вы. Что теперь будет – никому не известно.

– Да все будет хорошо! – бодро сказал Книжник. – Главное, из плена вырвались! Главное – свобода!

– Да кто тебе сказал, что свобода – это главное… – проворчал Герцог, осторожно двигая штурвалом. – Да есть ли она на самом деле – свобода?

– Не понимаю… – Книжник пожал плечами.

– Поймешь еще, – сказал Герцог.

– Выходит, Кэп и его люди – это потомки агрессоров? – спросил Книжник.

– Да с чего ты взял? – Герцог удивленно поглядел на парня. – Ах да, ты же не местный… Кэп – он Вольный, и люди его Вольные – они ничью сторону не принимают. По-крайней мере, достается от них и тем, и другим.

– Так чего же вы сообща бандитов не придушите? – поинтересовался Зигфрид.

Герцог поглядел на него, как на сумасшедшего:

– С кем сообща – с Чумой, что ли?

– Чума – это… – Зигфрид вопросительно поглядел на Герцога.

– Это они и есть, пришлые. Точнее, потомки их. Сначала здешние их так называли, а потом привязалось. Теперь они сами себя так зовут.

– Если пришлые – это Чума, то здешних как величать? – спросил Зигфрид. – Холера, что ли?

Герцог вежливо хмыкнул:

– Можешь и так, коли врагов нажить хочешь. А так местные себя величают в честь города – бергами. Впрочем, у отдельных кланов свои имена. Здесь и внутри города нет единства.

– Это нам знакомо, – отозвался Книжник. – Москва она тоже, как лоскутное одеяло, поделена. Из здоровых сил – один Кремль остался, да еще весты в придачу.

– А твой клан, Герцог, – он насколько силен, влиятелен? – неожиданно спросил Зигфрид.

Герцог странно посмотрел на него:

– С какой целью интересуешься?

– Был у нас здесь один хороший приятель, помочь обещал. Вместо этого отравить попытался и Книжника похитил.

– Это ты про Балабола?

– Про него самого. Но боюсь, что с этим болтуном поговорить уже не удастся.

– Думаешь, наши дорожки больше не пересекутся? – спросил Книжник.

– Нет, просто я убью его при первой же встрече, – ровно сказал Зигфрид. Повернулся к Герцогу, указал ему в грудь пальцем. – Вот и выходит, что теперь только ты у нас здесь из хозяев остался. Хотелось бы, чтобы это знакомство оказалось полезным.

– Давай по-другому, – сказал Герцог. – Насколько это знакомство полезно для нас?

– Думаю, мы найдем общий язык, – вмешался Книжник. – Ты любишь книги – и я на них вырос, ты ценишь знания – и я считаю их главным в жизни. Глядишь, и окажемся полезными друг другу!

Герцог с сомнением поглядел на друзей, сказал уклончиво:

– Там видно будет. Еще чистилище пройти надо.

– Какое еще чистилище? – удивился Книжник.

– Я же сказал уже, – Герцог кивнул вперед. – Гавань.

Наперерез, дымя длинной тонкой трубой, затарахтело небольшое неказистое судно. На тонкой мачте трепыхал желтый, раздвоенный, как змеиный язык, вымпел. На носу, рядом со спаренным пулеметом на станке, стояло несколько коренастых фигур в бесформенных серых плащах, лоснившихся от дождевой воды. Лиц видно не было – их скрывали широкие капюшоны, вроде зюйдвесток, – вполне подходящая одежда для такой погоды.

– Сбросить ход! Принять досмотровую команду! – неожиданно громко пророкотал усиленный динамиком голос.

– Кого это черт несет? – нахмурился Зигфрид.

– Люди Мастера Гавани, – Герцог нервно кашлянул в кулак.

– Они опасны?

– Вообще-то очень.

– Ну, тогда нет смысла пускать их.

– Мы не можем их не пустить. У них здесь полная власть, и даже Вольные не рискуют качать права. Гавань – их территория.

– А корабль – наша территория. Они мне не нравятся. Пусть катятся к черту!

– Надо подчиниться, – побледнев, возразил Герцог. – Это люди Мастера Гавани. Здесь так принято!

– Их немного, – прикинул Зигфрид. – Думаю, справлюсь.

– Зигфрид, остановись! – вмешался Книжник. – Мы только входим в эту проклятую Гавань, а ты уже норовишь нам проблемы устроить!

– Это я им проблемы устрою! – пообещал Зигфрид.

Заметно было, что у веста просто чешутся руки, – ему не нравилось подчиняться чьим-то надменным командам – особенно если он не видел в этом никакого смысла. Все решили слова Герцога:

– Если вам наплевать на то, что будет с вами, подумайте о том, что станет с ними!

Он указал на детей, сбившихся на носу в тесную группу и, разинув рты, разглядывавших незнакомые пейзажи. Можно было подумать, что для них это просто увлекательное путешествие, если опустить мрачные обстоятельства, которые занесли их на этот корабль.

– Ну ладно, – нехотя произнес Зигфрид. – Только как бы не пришлось пожалеть о том, что мы проявили слабость.

– Умение идти на компромисс – это не слабость, – сказал Герцог. – Это называется дипломатия.

– Не слышал, – Зигфрид пожал плечами, сложил на груди руки. – Если ты имеешь в виду переговоры, то самые эффективные переговоры проходят через прицельную планку.

– Тут можно поспорить, – начал было Книжник, но его оборвал угрожающий голос с катера:

– Повторяю! Заглушить машину и лечь в дрейф. Неподчинение карается…

– Три-Три, стоп машина!!! – в раструб заорал Книжник.

Потребовалось время, чтобы отыскать трап для подъема визитеров, – они так и не успели толком изучить корабль. Досмотровая команда ожидала в своем катере с ледяным спокойствием – фигуры оставались неподвижными, словно экономили драгоценную энергию. Наконец трап отыскался – он оказался грубой веревочной лестницей с широкими ступенями, которую попросту перекинули через борт к паровому катеру.

Одна за другой безликие мокрые фигуры полезли на палубу. Глядя на них, Книжник ощутил, что и сам насквозь мокр, и тело пронизывает холод. Всего визитеров было пятеро, и все казались одинаковыми, словно клоны, и все скрывали лица во тьме капюшонов. Характерные движения рук под широкими плащами явно намекали на скрытое оружие. Да и глупо было бы предположить, что эти ребята стали бы диктовать свои правила с голыми руками.

– Я старшина портовой стражи, – хрипло сказал тот, что был в центре. – Кто вы такие, откуда и с какой целью?

– Вам всю нашу историю рассказать? – спросил Зигфрид.

Прозвучало довольно дерзко, но старшина проигнорировал вызов: