Анализ и критика. Если вы работаете в группе, это отличное упражнение для классной работы. Вы наверняка заметите, что писатели бормочут себе под нос, когда пишут диалоги!

Если у вас разборчивый почерк, то, зачитывая свой отрывок вслух, попробуйте прочитать его по ролям в паре (сперва прочитайте весь отрывок про себя). Если же смелости вам не занимать, можете даже вручить свой отрывок двум коллегам, чтобы те прочли его по ролям. При чтении вслух хорошо слышны любые огрехи в тексте, становится понятно, что нужно исправить. Обращайте внимание на те места, где чтецы спотыкаются из-за неверно расставленных смысловых ударений. Звучат ли реплики естественно или постановочно?

Если вы занимаетесь в одиночку, тоже прочтите свой диалог вслух. Не шепотом, а громко!

Обсуждая это упражнение или размышляя над ним, подумайте, насколько в принципе эффективен этот прием (по сути, вы написали маленькое драматическое произведение). Задумайтесь также над этими вопросами: понятно ли из диалога, что происходит? Мы узнали достаточно о героях и ситуации или информации не хватает? А может, ее слишком много? Что мы знаем о героях? Известен ли нам их пол? Какие чувства они вызывают? Можно ли отличить один голос от другого без пометок А и Б? Если нет, что нужно сделать, чтобы придать голосам больше индивидуальности? Похож ли ваш диалог на естественную речь?

Позже вы можете выполнить это упражнение еще раз: как и пятое упражнение – «Без прилагательных и наречий», – его полезно выполнять время от времени. Если выдалась свободная минутка, представьте своих А и Б в заглохшей машине посреди жаркой пустыни – или где-нибудь еще – и подумайте, что им есть сказать друг другу. Но помните, что, если вы автор-прозаик, а не драматург, результат этого упражнения неважен; оно интересует нас только как тренировка. В устах актеров слова драматурга оживают; актеры становятся его проводниками. Но в художественной литературе мир и населяющие его герои всегда созданы рассказчиком; хотя через диалоги можно поведать многое о сюжете и персонажах, это все же не главное. Если в книге нет ничего, кроме диалогов – этих бестелесных голосов, – в ней слишком многого не хватает.

Полифония

И все же хочу еще немного поговорить о голосах.

Притягательность романа во многом объясняется его полифонией – многоголосием. Роман знакомит нас с мыслями, чувствами и словами множества людей, и этим огромным психологическим разнообразием отчасти объясняются жизнеспособность и красота данной художественной формы.

Со стороны может показаться, что для воссоздания такого количества голосов писатель должен обладать даром мимикрии, умением копировать людей, как пародист. Но это не так. То, что делает писатель в данном случае, скорее сравнимо с работой серьезного актера, погружающегося во внутренний мир своего героя. Это готовность стать одним целым со своими персонажами и позволить им мыслить самостоятельно и говорить от сердца. Готовность частично отпустить бразды контроля и позволить своим персонажам зажить отдельной жизнью.

Умение говорить голосами героев (а точнее, не мешать им звучать) может потребовать от писателя осознанной практики. Иногда писатели даже испытывают внутреннее сопротивление, когда их герои «рвутся наружу».

Мемуаристы могут использовать всего один голос – собственный. Но если все люди в мемуарах будут говорить лишь то, что хочет слышать автор, мы будем слышать только автора, а книга превратится в нескончаемый и неубедительный монолог. Некоторые писатели художественной литературы делают то же самое. Их персонажи становятся для них рупором и говорят лишь то, что автор хочет сказать или услышать. Получается книга, где все герои говорят одинаково и представляют собой лишь рупоры, из которых звучит авторский голос.

Чтобы не допустить этого, писатель должен учиться слушать голоса других людей, использовать их и даже позволять им в какой-то мере овладевать собой. Это осознанная и серьезная практика.

Учитесь приглушать собственный голос и слышать голоса персонажей, говорящих вашими устами.

Я не могу объяснить, как в данном случае работать мемуаристам, так как никогда не пробовала слушать и правдиво воспроизводить голоса реальных людей: все мои герои вымышленные. Этот навык у меня не проработан. Я восхищаюсь людьми, которые им владеют. Мне кажется, его можно развить таким образом: прислушиваться к людям в автобусе, в супермаркете, приемной врача, пытаться запомнить их реплики и позднее записывать их, стараясь верно передать голоса реальных людей.

Но если вы пишете художественную литературу, я могу рассказать, как сделать так, чтобы персонажи смогли заговорить через вас. Просто слушайте. Успокойтесь и прислушайтесь. Дайте герою сказать. Не пытайтесь подвергнуть его цензуре или проконтролировать. Слушайте и записывайте.

Не бойтесь, ведь, в конце концов, ситуация в ваших руках. Персонажей придумали вы, и они полностью от вас зависят. Дайте бедным вымышленным героям сказать свое слово – ведь стереть написанное можно в любой момент.

Прежде чем выполнить упражнение, задумайтесь: когда я говорю, что персонаж должен быть совершенно на вас непохож, я имею в виду психологически. Придумайте героя, которому трудно сопереживать и симпатизировать.

Учтите, что писать от имени персонажа, принадлежащего к другой культуре, социальному слою, национальности и говорящего на другом языке, очень трудно. Если вы совсем ничего не знаете о том, как живет ваш персонаж, как вы сможете понять, что он чувствует? Советую не искать слишком далеко. Незнакомцы найдутся и по соседству.

Если вы привыкли писать только о героях, похожих на себя, и никогда не практиковали подобную психологическую разобщенность со своим персонажем, вам может быть трудно и страшно писать даже от имени персонажа другого пола. В таком случае начните со смены пола.

Многие молодые писатели никогда не пробовали писать от имени стариков (при этом «старику» может быть не больше тридцати). Если это про вас, попробуйте выбрать рассказчиком старого человека.

Часто писатели (и молодые и старые) пишут о семейных отношениях с позиции ребенка и никогда – от лица родителя. Если это ваш случай, попробуйте написать отрывок с позиции старшего поколения, а не младшего.