Она сердито собрала вещи и затолкала в чемодан как попало, но из-за этого крышка не желала закрываться. Чертыхнувшись, Филиппа вытряхнула все на кровать и начала укладывать снова. Конверт, который сеньора Гимарайнш попросила передать Роланду, соскользнул на пол, и оттуда наполовину выпало его содержимое. Складывая все обратно, она увидела измятое письмо и обратную сторону фотографии. Листок был исписан с обеих сторон – на иностранном языке. Опустив письмо в конверт, она неторопливо перевернула фотографию.

При виде лица, смотревшего прямо на нее, Филиппа испытала настоящее потрясение и без сил опустилась на постель. Как у Роланда оказалась фотография Майи?

Филиппа снова взглянула на конверт, медленно вытащила оттуда письмо и прочитала его, презирая себя за это, но не отступая от намерения. Она почти не знала португальского, но сумела разобрать несколько слов – вполне достаточно для того, чтобы понять: у нее в руках не деловое письмо и не вежливо-официальное выражение признательности, принятое в обществе, а страстное признание в любви.

– Филиппа, вы готовы? – раздался из-за двери голос Лукаса. – Вертолет поднимется в воздух через пятнадцать минут.

Торопливо сунув письмо и фотографию в конверт, девушка убрала его к себе в сумочку.

– Я почти готова, – отозвалась она и быстро втиснула в чемодан остальные вещи, не беспокоясь о том, что они помнутся.

Обратное путешествие в Рио Филиппа совершенно не запомнила. Все ее мысли были заняты письмом и фотографией. Роланд и Майя. Почему они оба отрицали знакомство друг с другом – тогда как на самом деле их отношения явно были очень близкими?

Размышляя об этом, Филиппа могла понять, почему Майе не хотелось, чтобы Лукас заподозрил, что она когда-то любила его самого серьезного конкурента. Ей было непонятно другое: почему притворялся Роланд? В конце концов, он знал, что Филиппе безразлично, была ли у него любовная связь с другой женщиной. Тем не менее он постарался заставить ее поверить, что едва знаком с Майей, да к тому же испытывает к ней неприязнь.

Или его неприязнь была непритворной? Может, Майя бросила его ради кого-то другого? Но все равно непонятно, зачем из этого делать тайну. Но сколько Филиппа ни размышляла, она была не в силах понять поведение Роланда. Вместо этого она снова задумалась о Майе.

Португалка всячески пыталась продемонстрировать Лукасу, что Роланд был человеком непостоянным и в данный момент увлекся Филиппой. Она притворялась, что едва знакома с Роландом. Едва ли это имело смысл, если не нужно было скрывать истинное положение дел не только в прошлом, но и в настоящем.

Ну конечно – в этом все дело. Майя и Роланд не расстались. Их любовные отношения продолжались по-прежнему, а Роланд – да, именно он – хотел скрыть это.

Твердо решив сделать все, чтобы Лукас ничего не узнал о его прошлом и не воспользовался этим ему во вред, Роланд посчитал, что единственный способ убедить Филиппу молчать – притвориться, будто он по-прежнему любит ее. Филиппа слегка пошевелилась в кресле. Нет, это звучит неправдоподобно. Роланду было прекрасно известно, что, пока жива его мать, Филиппа не выдаст его тайну.

Филиппа вернулась к тому же, с чего и начала. Она не понимала, что скрывается за поведением Роланда и Майи, но знала – причина должна быть обязательно.

Внезапно ей пришло в голову, что причина связана с Лукасом. С Лукасом и с контрактом на строительство плотины!

Чувствуя себя словно Мегрэ, который близко подошел к разгадке запутанного дела, она заставила себя рассуждать логически.

Роланд притворялся, будто любит ее, чтобы заставить Лукаса усомниться в ее преданности. Филиппе стало невыносимо стыдно, когда она вспомнила, что наговорила Лукасу, после того как тот попросил ее не встречаться с его основным конкурентом. Тут же возникла еще одна мысль: зачем Роланду было нужно, чтобы Лукас усомнился в ее честности? Ответ был настолько очевиден, что девушку охватила досада на саму себя за то, что сразу не поняла, в чем тут дело. Она должна была стать козлом отпущения. Искать ответ на вопрос «почему» не было нужды. Роланд, несмотря на заверения, что контракт достанется ему, вовсе не был так уж в этом уверен и решил любым способом – не важно, честным или бесчестным – позаботиться о том, чтобы его цена оказалась самой низкой. Одному Небу известно, каким образом он добывал сведения о других конкурентах, но встреча с Филиппой подсказала ему, как выяснить намерения Лукаса.

Филиппа попыталась вспомнить вопросы, которые ей задавал Роланд в тот первый вечер, но ей помнилось только одно: она ясно дала понять, что никогда не обсуждает то, чем занимается на работе. Может быть, именно тогда Роланд решил прибегнуть к помощи Майи, чтобы разузнать о намерениях Лукаса? А может, Майя сама предложила ему? Это уже не имело значения. Важен только сам результат.

Филиппа взглянула на сидящего рядом мужчину. Что бы он сказал, если бы знал, о чем она думает?

Самолет накренился, и горячий пепел от сигареты Лукаса обжег ей ногу. Извинившись, он смахнул пепел.

– Испорчены еще одни колготки, – с шутливым смирением произнес он. – Придется вам занести их в отчет о командировочных расходах!

Филиппа улыбнулась, но из-за этого совершенно пустякового эпизода – подумаешь, колготки поехали – она вдруг все поняла.

Ей стало ясно, почему Роланд подал вторую заявку на контракт – с расценками гораздо более низкими, чем расценки Лукаса, который столько трудился над ними. Девушка взглянула на Лукаса. Интересно, не сочтет ли он, что Филиппа рехнулась, если рассказать ему, что Майя скопировала в гостиной расценки по контракту и передала их Роланду? Нужны веские доказательства, а в ее распоряжении всего лишь бутылочка лака для ногтей…

Да, никаких сомнений. Майя намеренно порвала себе колготки, чтобы удалить Филиппу из комнаты и успеть переписать цифры из папки, лежащей на рабочем столе.

Она бросила взгляд на пустое кресло, где лежала ее сумочка. Нужно показать Лукасу письмо Майи Роланду.

Филиппа протянула было руку за сумочкой, но Лукас коснулся в этот момент ее руки и указал на свет, вспыхнувший в конце самолета:

– Идем на посадку. Пристегните ремни.

Пока она пристегивала ремни, вой моторов усилился и они начали снижаться. Самолет болтало. Филиппа вцепилась в подлокотники кресла, отчаянно надеясь, что ее не будет тошнить. Теплые пальцы сомкнулись на ее руке. Открыв глаза, она совсем близко увидела лицо Лукаса.

– Расслабьтесь, – сказал он ей на ухо. – Вам будет легче, если вы расслабитесь.

Ее страх отступил, и, хотя самолет болтался, словно чертик на веревочке, она не замечала ничего, кроме руки Лукаса, сжавшей ее руку.

«Я поговорю с ним, когда мы вернемся в отель», – пообещала она себе, стараясь подавить тошноту. Поскольку таможенный досмотр проходить не пришлось, через несколько минут после приземления они уже мчались по прибрежному шоссе. Лукас открыл окно. Воздух, пусть и теплый, обвевал свежестью покрасневшие от жары щеки. Филиппа узнала показавшийся впереди отель. Напряжение вернулось к ней, когда машина остановилась, и она первой вошла в вестибюль. Она подождала, пока Лукас заберет почту, и вместе они вошли в лифт. Тайком взглянув на него, Филиппа заметила, что он наблюдает за ней с необычайно серьезным видом.